Шейла Джеффрис начинает свое повествование с анализа традиционного маскулинного экономического мышления, в основе которого лежит идея о рациональном экономическом человеке [мужчине]. Она говорит, что “традиционная экономика основана на том, как мужчины Запада в своих институтах и системах управления зарабатывают себе на жизнь и создают богатство”. Ш. Джеффрис отмечает, что женщины не вписываются в такую систему, и в этом заключается проблематика того, как мужчины анализируют экономику.
Джеффрис продолжает: “Феминистские критикессы указывали на то, что женский труд, который в большинстве своем является неоплачиваемым и непризнанным, ничего не значит в мэйлстримной системе учета, такой как расчет валового внутреннего продукта – ВВП”. Далее она цитирует Я. Питтман, феминистку и теоретикессу международных отношений: "Многие аспекты международной политической экономии не имеют никакого смысла, если не учитывать пол". Ш. Джеффрис приводит в пример книгу “Американская Империя и Политическая Экономия Глобальных Финансов” и сообщает что, эта работа также вообще не учитывает пол. Джеффрис снова подчеркивает проблемность мужского взгляда на политэкономию.
Джеффрис презентует модель экономического айсберга, разработанную Марией Мис (Maria Mies Iceberg model).
https://lh3.googleusercontent.com/HC9m9gkmbR9fa2nYDo38mLelcGFKkREMGO5c-e-1C2Okk7O21xapSCEVXlyihqS4ImKDcFGOiRWxLpHg2n2C9sKn8hb6ZDBt-0xwdW8Twby5D3MhRwqbfZQxkhdvNR35z88w3aoeY9e5B24h5_iTULo
Она дает пояснение: “Традиционная экономика не учитывает то, что лежит под чертой… Под чертой, согласно этой диаграмме, находится подавляющее большинство того, что на самом деле создает глобальную экономику. Итак, под чертой у нас есть надомницы [надомные работницы], неформальный/теневой сектор, то есть неоплачиваемая работа, детский труд... у нас есть работа на дому в целом, у нас есть внешние и внутренние колонии... Я остановлюсь на колониях. У Марии Мис имеется интересная концепция внешних колоний и внутренних колоний. Внешние колонии создаются глобализацией, а внутренние колонии – это... у мужчины есть колония в его домашнем хозяйстве, где выполняется вся неоплачиваемая работа, и он эксплуатирует весь этот труд. <...> Капитал и наемный труд – это лишь верхушка айсберга”. Она продолжает: “Таким образом, подавляющее большинство женского труда не относится к видимой экономике, включая неоплачиваемую работу по дому, домашний труд и неоплачиваемую работу на рынке (теперь обычно называемую неоплачиваемым рыночным трудом), репродуктивный труд и труд воспитанию детей, неоплачиваемый сексуальный и эмоциональный труд и так далее. Вопрос о том, как следует понимать неоплачиваемый домашний труд женщин, в марксистской и феминистской теории стал очень важным с начала 1970-х годов. Мария Мис объясняет, что именно вопрос “что такое неоплачиваемый труд?” породил дебаты о том, как капитализм и патриархат переплелись в создании капиталистической экономики, и в 70-е и 80-е годы велись большие дискуссии о том, как патриархат и капитализм сочетаются друг с другом. В 1980-х годах, по ее словам, стало ясно, что неоплачиваемая работа женщин по уходу и воспитанию в семье дотировала [компенсировала расходы] не только мужскую зарплату, но и, как она говорит, накопление капитала в целом. И важность этого труда, женского труда, была стерта путем “конструирования” женщины как матери, жены и домохозяйки, что стало тем приемом, с помощью которого 50 процентов человеческого труда было определено как бесплатное благо”.
Шейла Джеффрис говорит о разнице в подходах марксистских и радикальных материалистических феминисток к пониманию женского неоплачиваемого труда: “Теперь марксистские феминистки и радикальные материалистические феминистки подходят к вопросу о неоплачиваемом женском труде немного по-разному. Ну, на самом деле, совершенно по-разному. Я остановлюсь на работе двух женщин – Кристин Дельфи, французской феминистки-материалистки, и Дианы Леонард, британской феминистки-материалистки. Они предлагают очень полезное резюме дебатов и анализ места домашнего труда в том, что они называют материалистической феминистской теорией. Они объясняют, что основа дебатов о домашнем труде заключается в том, что социалистические или марксистские феминистские теоретикессы склонны рассматривать женский неоплачиваемый труд как труд, выполняемый для капитализма, а не для отдельных мужчин. Таким образом, вы видите, что эта идея – камень преткновения для радикальных и материалистических феминисток, которые рассматривают его [женский неоплачиваемый труд] как труд для отдельных мужчин, в то время как марксистские феминистки в целом рассматривают его как труд для капитала. Дельфи и Леонард переработали идею эксплуатации, которая обычно понимается в марксистской теории как присвоение плодов труда другими. Они объясняют, что женщин эксплуатируют не потому, что условные фабрика или поле, на которых они работают, принадлежат кому-то другому, а просто потому, что их труд принадлежит кому-то другому, потому что они не владеют своей способностью работать, своей рабочей силой. Они говорят, что именно мужчины-главы семей владеют женским трудом. Как они объясняют, владение средствами воспроизводства не нужно, если вы владеете рабынями, или крепостными, или женами, или детьми. Поэтому труд всех этих людей эксплуатируется главами семейств – мужчинами”.
Шейла Джеффрис отмечает: “Они критикуют теоретикесс домашнего труда 1980-х годов и т.д., сосредоточившихся на узком понимании домашнего труда – таких вопросах, как уборка, приготовление пищи и уход за детьми, а не на всех многих-многих других аспектах, которые необходимо включить, чтобы показать весь масштаб неоплачиваемого труда женщин. <...> Так, они говорят, что мужчины используют труд своих жен для получения прямой экономической выгоды, а жены даже являются частью сделки для работодателей-мужчин. Так, например, по их словам, мужчины, занятые в сфере, которая лежит за чертой [на схеме Марии Мис], часто используют своих жен и женщин-партнерок различными способами. Например, жены берут заказы для мужей, которые работают сантехниками. Вы, наверное, все сталкивались с этим: часто, если вы звоните по телефону мастеру... на том конце линии сидит его жена и берет ваш заказ. Они работают в магазинах, они работают на семейных фермах <...> женщины... они рассчитывают, печатают, рассылают сметы, выставляют счета клиентам и так далее. Кроме того, по словам Дельфи, в таких сферах, как дипломатическая служба, сельская полиция, управление пабом, используется неоплачиваемый труд женщин. <...> Работая в академической сфере, я узнала, что женщины помогают своим партнерам-мужчинам посредством печатания за них диссертаций. <...> Кроме того, женщины могут помогать своим мужьям баллотироваться на политические должности, и им приходится оказывать гостеприимство во многих ситуациях. Женщины должны быть готовы проводить званые обеды, чтобы все прошло хорошо и так далее. Поэтому женщины, которые хотят баллотироваться на политические должности, не находятся в [привилегированном] положении, когда весь неоплачиваемый эмоциональный труд и помощь поддерживают их в этом начинании. Кроме того, женщины берут на себя обязанности, когда мужья отсутствуют, находятся в кризисе или когда заняты. Жены академиков печатают отчеты и так далее. Жены священнослужителей должны поддерживать прихожан/ок и назначать встречи. Жены фермеров должны вести хозяйство, когда их мужья в отъезде”.
Далее Шейла Джеффрис подробно останавливается на эмоциональном труде: “[Эмоциональный труд] – оказание моральной поддержки мужьям и забота об их благополучии. Жены играют роль неформальных психотерапевток, которым мужья могут выговориться. Интересно, что Диана Рассел, замечательная американская феминистская теоретикесса, умершая несколько лет назад, написала увлекательную статью о том, почему женщины ходят к психотерапевткам, а мужчины – к проституированным женщинам. Потому что, конечно, у мужчин уже есть психотерапевтки в лице их жен. А у женщин – нет. Мужчины могут просто пойти и, знаете, выпустить пар, используя женщин в проституции. <...> Итак, жены играют важную роль в обеспечении безотказного секса, поэтому работодатели могут поощрять мужчин брать жен с собой на работу за границу, и, я думаю, нам нужно подумать о сексе, которым женщины не хотят заниматься, что может составлять подавляющее большинство сексуальных контактов, которые имеют место быть в гетеросексуальных отношениях <...> Возможно, это нужно понимать как форму неоплачиваемого труда, потому что все те вещи, о которых мы здесь говорим и которые не оплачиваются дома, как только выносятся за сферу дома, приобретают денежную стоимость. <...> Жены также, говорят Дельфи и Леонард, делают дом домом – они улыбаются, они остаются веселыми, они льстят, оправдываются, подбадривают, сочувствуют и уделяют внимание мужчинам; это дает мужчинам чувство принадлежности, позволяет им почувствовать себя заряженными”.
Джеффрис также говорит о таком интересном моменте: “Авторки [Дельфи и Леонард] спрашивают, нужно ли понимать изнасилование дочерей их отцами как неоплачиваемый [сексуальный] труд, что, я думаю, было довольно смело и необычно в то время (да и сейчас) для женщин, для феминистских исследовательниц… они попытались включить изнасилование мужчинами девочек в доме в категорию неоплачиваемого труда”.
Шейла Джеффрис возвращается к Марии Мис. Теперь речь идет о концепте хаузвайфизации [housewifization от слова housewife – домохозяйка]. Здесь она цитирует М. Мис: “В последние десятилетия 20 века по мере распространения неолиберальной глобализации все больше и больше рабочих мест, включая те, которые обычно занимаются мужчинами, были хаузвайфизированы настолько, что многие рабочие, как мужчины, так и женщины, вынуждены были брать более одной работы и совмещать их, просто чтобы финансово выжить. Они [хаузвайфизированные места] плохо оплачиваются, подразумевают неполный рабочий день и временное трудоустройство, не защищены трудовым законодательством, не объединены в профсоюзы. Существует большое количество надомной работы, эксплуатация которой сегодня маскируется такими понятиями, как ‘самозанятость’ или ‘предпринимательство’".
Джеффрис переходит к обсуждению глобального финансового кризиса: “Рут Сандерленд в то время была бизнес-редакторкой британской газеты "Observer" и особенно активно занималась гендерным анализом кризиса, указывая на то, что в международных экономических дискуссиях в подавляющем большинстве случаев доминировали мужчины. И она указала, что кризис был вызван мачистским капитализмом. В мире не так много работ, в которых говорится о том, что финансовый капитализм является специфически мужским, и указывается, почему это так. Конечно, в финансовой индустрии очень мало женщин, занимающих топ-позиции, и это не изменилось. Я бегло просмотрела Google, чтобы понять, что происходит с точки зрения цифр: в финансовой индустрии женщины в основном находятся на нижних позициях, и они не управляют финансовой индустрией. Я думаю, что это самая очевидная и самая мужская часть международной политической экономии. Рут Сандерленд говорит: "На всемирном экономическом форуме в 2009 году, когда разразился кризис, в сокращенном списке из 117 бизнес-лидерок, присутствовавших на всемирном экономическом форуме, было 5 женщин". Сандерленд пришлось просмотреть 20 имен приглашенных, прежде чем найти женщину. Она отмечает, что международные банки, которые должны играть роль в разрешении кризиса, тоже почти полностью состоят из мужчин. Она говорит: "В Банке международных расчетов нет женщин-директрис, в МВФ – одна женщина-руководительница, во Всемирном банке – 2 из 10 исполнительных директрис". Это позорно”. Она подытоживает: “Сейчас мужчины обычно называют нас, женщин, ответственными за мировой финансовый кризис”.
Шейла Джеффрис говорит о маскулинной культуре в финансовой среде: “Линда Макдауэлл провела небольшую очень полезную работу по финансовой индустрии. Она обнаружила, что маскулинный характер культуры рабочего пространства отражен в языке, который там используется. <...> Она [приводит примеры таких выражений]: "поднять юбки" означает "выдать свою позицию", "растущий рынок" называли "стояком", а "успешная торговля" приветствовалась криками "вывалить яйца" [дословно]. Это абсолютно отвратительно, не так ли? Как женщины могут работать в такой атмосфере? Другим выражением было "изнасиловать карты" [дословно], что означает "преувеличивать требования о расходах". Она сказала, что некоторые из интервьюируемых высказали мнение о том, что работа или сделки были не хуже или даже лучше оргазма. Позже, в ответ на финансовый кризис, она написала еще одну статью и сказала, что маскулинная культура, которую она описала в 1997 году, все еще доминирует в финансовой индустрии, и это должно быть частью объяснения кризиса. На самом деле, по ее словам, она задается вопросом, не недооценила ли она мужскую склонность преувеличивать собственные способности. И здесь она говорит <..>: "Проявления маскулинного языка и поведения... Баловство на рабочем месте, сексуальные шутки, громкие и агрессивные разговоры, а также сексуальные домогательства". По ее словам, на этой арене женщины часто оказываются в положении невольных наблюдательниц или менее чем добровольных участниц. Женщины не могут быть равными [с мужчинами] в сфере финансовой индустрии, потому что социальные взаимодействия все еще происходят в маскулинных местах, включая гольф-клубы, гостевые номера в крупных футбольных клубах, а также стрип-клубы”.