Военная проституция сыграла важную роль в процессе глобализации и индустриализации проституции в конце ХХ века. Именно военная проституция послужила базой для дальнейшего развития огромной секс-индустрии и траффикинга в Корее, Таиланде и на Филиппинах, и стала в этих странах важным сектором экономики. Уже по своим объёмам военная проституция может считаться ключевым фактором в процессе глобализации проституции, организации сексуальной эксплуатации пола-пролетариата — женщин и детей из бедных стран — мужчинами богатых западных стран.
Военная проституция сыграла важную роль в процессе глобализации и индустриализации проституции в конце ХХ века. Массовые индустриализованные армии ХХ века считали проституцию необходимой в деле военной подготовки. Солдаты должны были иметь возможность получить простой, организованный, экономный и «защищённый» доступ к проституированным женщинам, которых рекрутировали разными методами. В тридцатые и сороковые годы «женщин для военного комфорта» похищали, заманивали обманным путём или покупали у их родителей в Корее, Китае или в других оккупированных странах, затем их отправляли в японские публичные дома для военных. Женщины и девочек, используемых в публичных домах для миротворцев в Косово, получали путем траффикинга, в основном из стран Восточной Европы. Методы удивительно похожи, переменной составляющей является только степень участия армии и правительства той или иной страны. После Второй Мировой Войны сходной по размаху с военной проституцией, организованной японской армией, стала проституция для обслуживание североамериканских войск в странах Юго-Восточной Азии. Именно военная проституция послужила базой для дальнейшего развития огромной секс-индустрии и траффикинга в Корее, Таиланде и на Филиппинах, и стала в этих странах важным сектором экономики. Уже по своим объёмам военная проституция может считаться ключевым фактором в процессе глобализации проституции, организации сексуальной эксплуатации пола-пролетариата — женщин и детей из бедных стран — мужчинами богатых западных стран.
Интерес феминизма к теме военной проституции можно проследить как минимум до британской кампании против Законов о заразных болезнях в 1860-е годы и до международных кампаний против государственного регулирования проституции (Jeffreys, 1985, 1987). Законы о заразных болезнях имели совершенно явственную цель защитить солдат от венерических заболеваний и от соблазна гомосексуальности. Согласно этим законам, женщины, заподозренные в проституции вблизи военных казарм и портов, могли быть арестованы, подвергнуты принудительному медосмотру и помещены в больницу, если у них находили инфекционное заболевание. В то время гнев феминисток, обращённый против проституции, как в случае с тогдашним символом борьбы — Джозефин Батлер и других, был вызван попранием прав женщин в виде государственного регулирования использования женских тел мужчинами. Эта система государственного регулирования возникла вместе с военной проституцией и была прототипом организации проституирования женщин в ХХ веке в странах Азии, использованной японской и американской армиями: принудительные медосмотры и регистрация были обязательными для женщин, но не для мужчин. Кампания против Законов о заразных болезнях была успешной и привела к их отмене в 1886 году. К сожалению, эквивалент этих законов до сих пор существует в Австралии в системе легализированной проституции, например, женщины, которых проституируют в публичных домах, должны проходить медосмотр, но те, кто их проституирует — не обязаны это делать (Sullivan, 2007).
Проблема сексуальной эксплуатации женщин вооружёнными силами с самого начала была одной из проблем, поднятых второй волной феминизма. Сьюзан Браунмиллер доказала, что военные использовали изнасилование как карательную меру против побеждённых мужчин: у них отбирали «их» женщин, чтобы вознаградить своих солдат и замотивировать их на дальнейшую агрессию (Brownmiller, 1975). В восьмидесятых годах Синтия Энлоу превратила тему военной проституции в одну из важнейших для международной феминистской теории написав работу о милитаризации (Enloe, 1983, 2000). Энлоу считает, что необходимо изучать не столько военных как таковых, сколько милитаризацию или направление развития обществ к вооружённым конфликтам, которые имеют глубокое влияние на повседневные экономические и политические вопросы. Создание и содержание огромной численности армий, находящихся в постоянной боеготовности, требуют участия сотен тысяч гражданских, в особенности, женщин, с целью прокормить и обслужить эти армии. Многие из этих женщин используются как проститутки. Согласно феминистской концепции, военные создают — сознательно и намеренно — маскулинность через использование порнографии и проституции, которые дают возможность мужчинам превращать женщин в Других.
Восприятие женщин как Других является фундаментальным в подготовке мужчин: их называют позорным именем «женщина» для того, чтобы закалить их. Если бы понятие «женщина» не использовалось для обозначения социально низших существ, от которых солдаты должны во что бы то ни стало отличаться, у солдат не было бы никакого мифа, которому следовать, никакого рационального обоснования для своего поведения (Carter, 1996). Когда североамериканские солдаты покупают проституток для использования на отдыхе и для развлечений на территориях, часто контролируемых военной полицией, они продолжают прорабатывать собственное отличие от женщин и развивать агрессивную маскулинность, которая позволит им убивать других (Moon, 1997; Stirdevant & Stoltzfus, 1992). Солдаты укрепляют мужской союз во время посещений публичных домов. Женщины-солдаты не только не участвуют в подобных акциях укрепления групповой связи между ними, но и не получают никаких других «выгод», которые, по мнению Вооружённых Сил США, приносит мужчинам использование проституированных женщин. Женщины-солдаты не только не являются равными солдатам-мужчинам в этом смысле, но и сами являются представительницами «Других», на которых солдаты-мужчины тренируются в маскулинности и чьи тела используют для этого. Некоторые феминистки, критикуя армию и милитаризацию, отмечают, что армия является не просто мужским институтом, в который женщины пытаются получить доступ (наравне с полицией или пожарной службой), она является институтом, непременным условием функционирования которого является маскулинность (Jeffreys, 2007; Enloe, 2000; Morgan, 1989).
Использование разнообразных форм проституции для того, чтобы развлечь солдат, замотивировать их и поддерживать их агрессивность на необходимом уровне, распространено в любой милитаризованной зоне и в любой зоне военного конфликта. Используется также и порнография, в качестве развлечения и в качестве мотивации для того, чтобы солдаты чувствовали своё отличие от женщин и развивали агрессивную маскулинность. Например, порнографию использовала пакистанская армия во время оккупации Бангладеш в 1971 году. Браунмиллер пишет, что «в некоторых частях солдатам показывали порнографические фильмы с явной целью возбудить мужчин, по словам одного из индийских писателей» (Brownmiller, 1975). Военные добились такого «возбуждения» своих солдат, что те изнасиловали сотни тысяч бангладешских женщин. Рут Сайфер обращает внимание на то, как в армиях организуются воздаяния маскулинности. Солдаты ожидают подтверждение собственного статуса мужчин, который получают посредством армейских тренировок и в ощущении мужского единения перед военным насилием. Рут Сайфер называет это «сублимацией маскулинности, соотнесённой в западных культурах с войной» (Seifer, 1994).
Хотя в целом признанные феминистские теоретики стоят на критических по отношению к военной проституции позициях, среди них существуют разногласия относительно того, какие из экстремальных форм сексуальной эксплуатации необходимо или возможно отнести к повседневности военной проституции. В феминистской библиографии существует тенденция к классификации способов, с помощью которых армия организует для солдат сексуальный доступ к женщинам; в основе такой классификации лежит степень вреда, причиняемого женщинам. Так, наиболее осуждаемым и отвергаемым является так называемое «сексуальное рабство». Некоторые теоретики делают различие между «сексуальным рабством» и проституцией, так как в случае «сексуального рабства» женщин открыто похищают, принуждают или обманывают, или им не платят, или их подвергают физическим пыткам, которые приводят к смерти, как это происходило в Боснии с женщинами, которых считали отработанным сексуальным материалом. Устиния Долгопол утверждает, что насилие, совершаемое над «женщинами для военного комфорта» не может считаться проституцией, а должно считаться изнасилованием (Dolgopol, 1996). Многие активистки считают также, что система «женщин для военного комфорта», которую правительство Японии упорно пытается представить как систему добровольной проституции, не организованной с помощью государства, а потому не требующей выплат компенсаций жертвам, является системой сексуального рабства и изнасилования (Lys, 2007). В этой главе я продемонстрирую, что в настоящее время различные формы военной проституции продолжают существовать и не собираются исчезать.
Юки Танака трактует систему «женщин для военного комфорта» с точки зрения невозможности отличия этой системы от других форм проституции или сексуального насилия (Tanaka, 2002). Танака считает, что система «женщин для военного комфорта» берёт своё начало в системе публичных домов, организованных государством в Японии и в завоёванной японцами Корее, из которой происходило большинство из около 200 тысяч женщин — жертв этой системы. Однако, система лагерей изнасилования в Боснии-Герцеговине также похожа на систему «женщин для военного комфорта». Отличие «женщин для военного комфорта» от других форм военной проституции заключается в степени применяемой к женщинам жестокости и в том, что японская система была организована высшим военным командованием в сотрудничестве с государственными структурами.
Танака объясняет феномен «женщин для военного комфорта» особой исторической ситуацией, сложившейся на тот момент в Японии. В стране шёл быстрый переход от феодализма к капитализму, но в обход буржуазной революции. Таким образом, правящий режим всё ещё находился под влиянием феодальной и старой патриархатной идеологии. Первые публичные дома для эксклюзивного использования японскими военными появились в Шанхае в 1932 году, по мере того, как происходила японская экспансия в Азии. До этого момента, хозяева публичных домов не были военными и доступ в них не был эксклюзивным. Женщины в военных публичных домах два раза в неделю подвергались принудительному медицинскому осмотру с целью выявления определённых венерических заболеваний. Публичные дома для военных организовывались с целью предотвратить массовые изнасилования женщин, которые способствовали возникновению враждебности и «антияпонских настроений» на завоёванных территориях. В начале женщинами для военного комфорта были преимущественно японки, женщины и девочки, которых продавали в публичные дома их родственники. В некоторых китайских населённых пунктах от местных властей требовалось проводить вербовку женщин в публичные дома для японских военных. В 1938 году была организована массовая поставка корейских женщин для военной проституции. Японские сутенёры заключали договоры на поставку японок в публичные дома на территории Китая.
Очевидно, что вся организация осуществлялась на высшем уровне военного командования. Приказы на поставки женщин в военные публичные дома отдавались офицерами высших рангов и выполнялись командующими войсками на завоёванных территориях. Все участники принадлежали к военной элите, некоторые были членами японского правительства. Для организации поставок женщин они задействовали рекрутёров, которые пользовались обычными для современного траффикинга методами: «обман, запугивание, насилие и вплоть до похищений» (там же). Привилегия лишения девственности зачастую принадлежала военному командованию. Однако первоначальный план предотвращения сексуального насилия над мирным населением провалился. Например, в Корее существовали неофициальные «станции комфорта» в военных казармах, в которых похищенные женщины удерживались силой и подвергались изнасилованиям в течение месяцев. Это очень напоминает происходившее в Боснии, и Танака считает, что женщины, подвергаемые подобному типу проституирования должны рассматриваться как «заложницы в сексуальном рабстве», а не как «женщины для военного комфорта» (Tanaka, 2002). Для военных публичных домов специально отбирали молодых женщин и девственниц, так как считалось, что в этих случаях существует меньший риск того, что женщина окажется разносчицей венерических заболеваний. На Филиппинах поставка женщин в публичные дома была организована несколько иначе. Группы солдат просто похищали их в домах или на улицах и держали их в военных частях в течение разных периодов времени: от одного месяца до двух лет. Каждое подразделение располагало приблизительно десятью женщинами и девочками для сексуального использования солдатами данного подразделения. Филиппинские и китайские девочки, которых таким образом «рекрутировали», иногда были не старше десяти лет. В некоторых случаях они становились свидетельницами убийства всех своих родственников.
Система «женщин для военного комфорта», организованная в Рабауле (Папуа-Новая Гвинея), представляет собой показательный пример степени ответственности государства за происходившее. Историк Хэнк Нельсон отмечает, что о Рабауле мало известно, несмотря на то, что австралийская администрация после окончания войны и японской оккупации нашла немало улик, и на то, что были прямые свидетели, которые могли дать показания (Nelson, 2007). Нельсон, как и другие серьёзные исследователи, отвергает предположение о том, что государственная администрация не участвовала в системе военной проституции, и что публичные дома для военных организовывались частными лицами по собственной инициативе. Присутствие женщин было отмечено даже на кораблях, перевозивших военные части и непосредственно после высадки военных, что исключало возможность того, что они прибыли «своим ходом», и наоборот, указывало на то, что их перевозка была организована при помощи государственных структур. Число перевезённых в публичные дома Рабаула женщин было около 300.
Публичные дома получали эвфемистическое название «специальных складов», а женщин, которых там «складировали», в открытую и без малейшего смущения называли «товаром». Некоторые свидетели-австралийцы заявили, что они видели там японских, китайских и корейских женщин. Существовало несколько видов публичных домов. Японки, одетые в традиционные кимоно, предназначались для использования офицерами, в то время как женщины с оккупированных японской армией территорией оказывались в публичных домах, где условия содержания были намного хуже. Тот факт, что среди проституированных женщин было небольшое количество японок, был использован для того, чтобы объявить систему «женщин для военного комфорта» системой добровольной проституции, в которой были задействованы женщины, уже проституированные ранее и «воспользовавшиеся удобным случаем» для улучшения качества своей жизни. В действительности же, эти японские женщины были вовлечены в проституцию и сексуальное рабство в очень молодом возрасте, происходили из бедных семей, которые продавали их, и говорить о «выборе» в этих случаях кажется не слишком уместным. Был даже прямой свидетель, давший показания о том, что «японки были совсем детьми». Корейских женщин завлекали обманом, говоря им, что их отправят на юг работать на фабриках или плантациях, чтобы потом держать их взаперти в публичных домах и заставлять обслуживать по 25-35 клиентов в день. Многие женщины умерли во время бомбардировок, когда их перевозили на кораблях после того, как японцам пришлось покинуть остров.
Описания функционирования японских публичных домов для военнослужащих показывают, что эти публичные дома мало чем отличались от современных, как легализированных, так и нелегальных, но функционирующих с молчаливого одобрения администрации. В публичные дома для японских военнослужащих поставляли обманутых или купленных женщин, которых подвергали зверским избиениям, если они оказывали сопротивление насильникам; им говорили, что они должны уплатить долг, таким образом контролируя их. Это не сильно отличается от того, что происходит сегодня с женщинами, которых траффикинг поставляет в публичные дома Австралии (Fergus, 2005). «Женщины для военного комфорта» обслуживали в среднем по 10 мужчин в день в период между боями, однако, непосредственно перед боем или после него, их число возрастало до 30-40 в день. Некоторые свидетели рассказывали о том, что мужчинам становилось страшно при виде длинных очередей у дверей публичных домов. Женщины, использованные для «военного комфорта» давали показания о том, что им приходилось выносить сильную боль, воспаление и кровотечения из половых органов. Описания вреда, наносимого женщинам в публичных домах современной Австралии (штат Виктория) весьма похожи на то, что приходилось выносить «женщинам для военного комфорта». Кейт Холден, например, рассказывает, что для неё первым отличием проституирования в публичном доме от проституирования на улице было чувство жжения в вагине: на улице она делала только минеты (Holden, 2005). В японской системе солдаты платили на входе в публичный дом и им выдавали талон, который затем солдаты отдавали женщинам, которые якобы получали половину от уплаченных денег, хотя на самом деле им платили крайне мало или же вообще давали только на чай. Тарифная система в публичных домах штата Виктория в Австралии функционирует похожим образом (Sullivan, 2007), за исключением того, что проституируемые в них женщины рассчитывают получить половину или две трети от сумм, которые получают те, кто их проституирует.
В японской системе предполагалось, что женщины пользуются крезолом для подмываний после каждого мужчины, хотя в реальности у этих женщин часто просто не было для этого времени; некоторые пользовались крезолом для самоубийства (Tanaka, 2002). Женщины в современных легализированных сетях публичных домов не пользуются столь вредоносными химическими веществами, но используют вагинальный душ и локальную анестезию для смягчения боли (см. главу 8). Сторонницы легализации публичных домов и проституции как «сексуальной работы» не упоминают о подобном опыте, но свидетельства женщин, находящихся на «складах» в организованных государствами системах проституции или в траффикинге, могут быть полезными для доказательства физического вреда проституции для женщин.
Армия США, которая стала двигателем развития военной проституции после Второй Мировой Войны, также использовала модель системы «женщин для военного комфорта».
Непосредственно после окончания войны японское правительство было обеспокоено возможностью изнасилования японок американскими солдатами в случае, если им не будут предоставлены проститутки для сексуального использования. Это беспокойство было вызвано тем, что оно было прекрасно осведомлено о склонности военных к изнасилованиям. Вследствие этого японские государственные структуры продолжили политику системы «женщин для военного комфорта» на этот раз для североамериканских солдат. Меморандум Отдела безопасности Министерства внутренних дел Японии предписывал «эффективно и быстро организовать заведения сексуального комфорта» (Lie, 1997). Согласно полученным инструкциям, полицейские отбирали для военной проституции женщин среди уже проституированных «гейш, проституток с лицензией и без, официанток, работниц пивных и т.д.» (Tanaka, 2002). Армии США и союзников, похоже, имели собственные планы по организации публичных домов для своих военных на занимаемых территориях (там же). Не все «женщины для военного комфорта» уже находились в проституции, мафиозные группировки, тесно связанные с политическими группировками фашистского толка, поставляли в публичные дома работниц оружейных фабрик. В качестве инициации солдаты подвергали их групповым изнасилованиям. Некоторые публичные дома специализировались на развлечении высшего командования или важных правительственных чиновников США; «под рукой» всегда находились гейши для увеселения высокопоставленных военных чинов во время ужина.