Авторка: Дорхен Лейдхолдт Перевод: Сара Бендер Редакция: Светлана Куприн

Большинство эссе в этом сборнике появились как выступления или доклады с презентациями на конференции, которая хоть и была проигнорирована мейнстримными изданиями, но всё же оказала значительное влияние на женское движение. 6 апреля 1987 года 800 человек собрались в аудитории юридического факультета Нью-Йоркского университета, в то время как внимание еще сотен людей было приковано к телемониторам снаружи. Они собрались, чтобы послушать выступления известных феминистских писательниц, философов и лидеров, говорящих об идеологии и программе, которая, по их мнению, дискредитировала феминизм, притворяясь его лучшей подругой.

Темой конференции был либерализм, или, используя более точную терминологию британского феминистского историка Шейлы Джеффрис, «сексуальный либерализм»: совокупность политических убеждений и практик, базирующихся на предположении, что сексуальное (само)выражение освободительно по своей сути, и ему должно быть позволено процветать беспрепятственно, даже если это подразумевает эксплуатацию и жестокое обращение с другими людьми [1]. Для секс-либералов, сексуальность — это не культурный конструкт, который отражает и поддерживает культурные ценности, включающие в себя обесценивание женщин, как утверждают феминистки, но нечто природное, такое хрупкое, что любой анализ, критика или попытка поменять что-либо угрожает не только существованию человеческой сексуальности, но и всеобщей свободе.

Конфликт между феминистками и секс-либералами отнюдь не нов. Действительно, противоречия между этими двумя группами возникли еще в начале Второй волны феминизма в 1960-х годах, если не раньше. Ранние группы роста самосознания, их активизм и публикации, открыто противостояли сексуальной морали и установкам либералов и мужчин левого крыла. В «Записках первого года» (англ. «Notes from the First Year»), сборнике эссе, опубликованном «Нью-Йорскими радикальными женщинами» в 1968 году, Суламифь Файерстоун определила и препарировала то, что она назвала «мнимыми свободами» для женщин, которые отстаивали так называемые прогрессивные мужчины. Этот список возглавляла сексуальность:

«Что касается самого секса, я бы сказала, что любые изменения стали результатом мужских интересов, не женских … Смягчение морали, касающейся женского сексуального поведения, было в интересах мужчин; больше сексуального ресурса по более низкой цене или вообще бесплатно. Но отношение мужчин не особо изменилось» [2].

Одна из участниц группы роста самосознания в конце 1960-х предвосхитила анализ, который феминистки-аболиционистки сделают двумя десятилетиями позже: «Мужское чувство собственного достоинства напрямую зависит от наличия стояка (cocksmanship), вызванного магией «Плейбоя». Старинный способ повысить самооценку за счет унижения других» [3].

К 1970 году Дана Денсмор и другие бостонские радикальные феминистки из группы под названием «Ячейка 16» сделали доминирующие мужские сексуальные ценности центром своей теории. Денсмор утверждала, что образ сексуально-раскрепощённой женщины, превозносимый мужчинами секс-либералами, был ничем иным, как самой старой и самой дегуманизирующей концепцией женщины в новой упаковке:

«…похоже, люди верят, что сексуальная свобода (даже если это всего лишь свобода активно предлагать себя в качестве объекта желания) — это и есть свобода. Когда мужчины спрашивают нас: «Но разве вы не освобождены?» они имеют в виду «Мы сказали, что это нормально, позволять нам трахать вас … чего еще вам надо?» За этим непониманием стоит негласное предположение, что женщины всего лишь сексуальные существа, тела и сексуальность, машины для траха. А потому свобода для женщин может означать лишь сексуальную свободу» [4].

На протяжении 1970-х активизм часто выходил за рамки теоретизирования, поскольку феминистки организовывались против изнасилований, побоев, сексуальных домогательств и сексуального насилия над детьми, протестовали против конкурсов красоты и сексистской рекламы. На каждом новом этапе работу феминисток встречало упорное, яростное сопротивление мужчин секс-либералов. Мужчины из академической среды и публицисты с презрением и враждебностью реагировали на высказывания женщин, переживших изнасилование. Провозглашая себя противниками изнасилования, эти мужчины определяли его в самых узких терминах: как насильственную пенетрацию сексуально неопытной женщины незнакомцем, при этом они защищали, как естественную и неизбежную, мысленную установку «секс – это завоевание», лежащую в основе изнасилования. Секс-либералы утверждали, что термин «сексуальные домогательства» неверен; а то, что феминистки ошибочно называют сексуальными домогательствами на рабочем месте или на улице, на самом деле – естественное выражение мужского сексуального влечения к женщинам. Со все возрастающей горячностью секс-либералы настаивали, что феминистки ошибочно принимают влечение и симпатию за враждебность и насилие, и что они грубо преувеличили распространённость сексуального насилия против женщин и девочек. И все это несмотря на растущее количество свидетельств женщин, переживших насилие, и консенсус ученых-социологов по поводу того, что сексуальное насилие распространено гораздо шире, чем кто-либо мог подумать – что каждая четвертая девочка пострадала от сексуальных домогательств, а каждая третья женщина была изнасилована [5].

Ответная реакция (backlash) стала еще жестче в 1970-х годах, когда феминистки начали активно организовываться против порнографии. Феминистки критиковали порнографию с самого зарождения современного женского движения [6], но теперь они начали мобилизовываться против неё, организуя митинги, марши, пикеты и пресс-конференции. Этот новый этап активизма отразил усилия феминисток, потративших десятилетие на борьбу за лучшую долю для жертв сексуального насилия, на то, чтобы задушить насилие в зародыше. В то время как и либералы, и консерваторы считали, что мужская сексуальная агрессия является врожденной и, следовательно, неизбежной, феминистки утверждали, что она выучена, и что порнографические материалы, эротизирующие сексуальное насилие и неравенство — ключевой элемент обучения. Цели феминисток не были ограничены так называемыми «хардкорными» материалами, которые хотя бы номинально были запрещены законом о борьбе с непристойностью (obscenity laws), но также включали «софт-порно», которое секс-либералы вроде Хью Хефнера сделали социально приемлемым. Феминистки видели проблему не в морали, вкусе или эстетике, а в отношении к женщинам, которое прививала порнография, в актах сексуальной жестокости, рождённой этим отношением, и в эксплуатации реальных женщин в процессе изготовления порнографических материалов.

Порнографы и защитники гражданских свобод (civil libertarians) немедленно объединились для защиты порнографии. Прекрасно понимая, что выйти на арену публичных дебатов с защитой порнографии будет трудно, они избрали другую, более безопасную стратегию: атаковали феминистскую критику порнографии, обращаясь к устоявшимся анти-женским стереотипам. Пока порнографы вели кампанию злостной клеветы, не ограничивая себя в средствах, выставляя феминисток ханжами и мужененавистницами, мечтающими о поголовной кастрации, защитники гражданских свобод действовали тоньше, заявляя, что феминистки, выступающие против порнографии, жаждут цензуры и репрессий [7].

Некоторые защитники гражданских свобод отказывались присоединяться к секс-либералам, поэтому нельзя сказать, что защитники гражданских свобод всё равно неизбежно бы пришли к философии сексуального либерализма и сделали бы всё, что в их силах, чтобы раздавить феминистское движение против порнографии. Однако, было несколько факторов, которые подтолкнули многих, если не большинство, защитников гражданских свобод к секс-либерализму.

Для начала, философия защитников гражданских свобод рассматривала государство как главную и часто единственную угрозу человеческой свободе – благу, которое процветает, пока власть государства над личностью ограничена. В этой теории свобода отделена от социального и политического равенства. Данная философия точно описывает положение белых мужчин в этой стране, но она никогда не была применима к меньшинствам и женщинам. Для членов этих групп социальное и политическое равенство – предварительное условие свободы. Более того, для меньшинств и женщин государство ничуть не большая помеха на пути к свободе, чем многие неправительственные институты и организации.

Вдобавок к этому, у движения по защите гражданских свобод есть своя история. В 1950-60х годах защитники гражданских свобод объединились с порнографами, чтобы бороться с законом о непристойности. Порнографы, которые начинали как клиенты адвокатов-защитников гражданских свобод, вскоре стали их друзьями и спонсорами. К концу 1970-х между защитниками гражданских свобод и порнографами установились симбиотические отношения, которые невозможно проигнорировать: отдел Американского союза защиты гражданских свобод (ACLU) в Сан-Диего для сбора средств показывал порнографические фильмы в кинотеатре, предоставленном местным порнографом; отдел в Миннесоте (MCLU) получил в дар от воротил порно-бизнеса на Среднем Западе свободное офисное пространство; проект ACLU, занимавшийся репродуктивными правами, получил значительное финансирование от «Плейбой Фаундейшн»; и каждый год, национальное отделение ACLU помогало в организации и присуждении «Премии Первой поправки имени Хью Хефнера» (англ. Hugh M. Hefner First Amendment Awards), пиар-компании «Плейбоя» (неудивительно, что получателями наград часто были официальные лица ACLU).

Противоречия, заложенные в философии и истории защитников гражданских свобод, наглядно демонстрирует их реакция на закон, принятый легислатурой штата Нью-Йорк в конце 1970-х годов. Этот закон криминализовал производство, распространение и продажу детской порнографии. Даже не рассматривая ущерб, который порнография наносит гражданским правам детей – в частности, праву ребенка жить в обществе, свободном от угрозы сексуальной эксплуатации и абьюза – ACLU беспрекословно принял теорию домино, предложенную в качестве защиты дельцами детской порнографии, преследуемыми по этому закону: запрет детской порнографии запустит процесс, который закончится цензурой шедевров литературы. ACLU, наряду с двумя другими группами защитников гражданских свобод – Медиа Коалицией (англ. Media Coalition) и Американской ассоциацией книготорговцев (англ. American Booksellers Association) – дошли до Верховного суда, борясь с законом о детской порнографии. И хотя Верховный суд единогласно поддержал закон Нью-Йорка, который стал моделью для федерального закона, теория домино так и не стала реальностью. «Гекльберри Финн» и «Улисс» остались на книжных полках, что однако не помешало ACLU использовать этот сомнительный аргумент в борьбе против последующих правовых усилий феминисток.

Альянс защитников гражданских свобод с порнографами и сексуальным либерализмом также обусловлен тем, что эти организации были созданы белыми мужчинами и всегда находились под их контролем. Как следствие, философская и политическая повестка защитников гражданских свобод всегда отражала и продвигала интересы белых мужчин. Лидеры защитников гражданских свобод не обязательно являются потребителями продукции секс-индустрии, но тем не менее, очевидно, что они не считают превращение женщин в секс-товар унизительным или эксплуататорским. Их теория домино никогда не применялась к другой стороне вопроса: не уничтожит ли гражданские свободы женщин распространение и легализация порнографии и проституции. Немногие женщины, достигшие значимых позиций в ACLU, всецело разделяют ценности своих коллег-мужчин. Именно женщина-директор подразделения ACLU в Сан-Диего организовала показ порнографической «классики», транслирующей с экрана насильственную и жестокую порнографическую «модель», для того, чтобы просветить членов подразделения по поводу безвредности порнографии.

Самым неопровержимым доказательством того, что защитники гражданских прав поощряют сексуальный либерализм, является тот факт, что они начали мобилизацию против феминисток-аболиционисток почти за 10 лет до того, как те стали поддерживать любые средства правовой защиты, способные привлечь порнографов к ответственности за вред, причиняемый порнографией. На одной из первых феминистских конференций по поводу порнографии, прошедшей в Нью-Йорке в 1978 году, известные защитники гражданских прав криками заставили замолчать феминисток, пытающихся обсудить связь между порнографией и сексуальным насилием. Один известный профессор права из Нью-Йоркского университета, который принимал участие в презентации вместе с Андреа Дворкин, Филлис Чеслер, Флоренс Раш и другими феминистскими писательницами, пришел в такую ярость от этой презентации, что начал топать ногами и размахивать руками, придя в состояние, которое можно описать только как истерику. Очевидно, что его ярость была вызвана не государственными санкциями против порнографии, а всего лишь выступлением феминисток против неё. Отсюда следует неизбежный вывод, что постоянный доступ к порнографии — заветная привилегия многих мужчин-защитников гражданских свобод.