Перевод статьи "Dear Bill and Hillary", впервые опубликованной в интернет-издании The Guardian 29 января 1998 года.Оригинал перевода можно найти на сайте "Феминизм по-русски".

Моника Левински в большой, большой беде. Ей угрожает очень подлый специфический обвинитель, обладающий неограниченной властью. И этот обвинитель ведет жесткую игру. Мои симпатии на ее стороне. Из всех, кто играет в эту игру, она одна, кого эта игра разрушит.

Мы говорим о мужчине, который хищническим путем использует женщин, особенно молодых женщин. В данном случае — женщину, которая работала как стажер, бесплатно, из своей преданности Демократической партии и ему лично. В алькове за Овальным кабинетом он просто расстегивал свои штаны, и она сексуально обслуживала его.

Фиксация Билла Клинтона на оральном сексе — не взаимном оральном сексе — последовательно ставит женщин в положение подчинения ему. Это самый фетишистский, бессердечный, холодный сексуальный обмен, какой можно представить себе.

Люди описывают это как сексуальный скандал, но это скандал злоупотребления властью. Это подтверждает то, что говорили вместе Пола Джонс и Дженнифер Флауэрс, и это несчастье для данной конкретной молодой женщины, Моники. Я думаю, что таких женщин, вероятно, много больше, но я не знаю, сколько из них станет рассказывать о себе. Любая, кто начинает делать это, попадает не только в публичный спектакль, но и на юридическое минное поле. А это очень тяжело, когда тебе 20, 21 год, оказаться в эпицентре всего этого и быть вызванной в суд рассказывать о своей сексуальной жизни.

Второй вопрос, который волнует меня, - это поведение Хиллари Клинтон. На мой взгляд, оно ужасно. Она покрывает мужчину с целой историей эксплуатации женщин. Если быть феминисткой должно значить хоть что-то в этой жизни, так это то, что ты не делаешь этого. Ты не используешь свой ум и свою смекалку на то, чтобы защищать эксплуатацию мужчиной других женщин. Она же делала это прежде и сейчас делает это снова.

С тех пор, как она вошла в Белый Дом как Первая Леди, ее жизнь шла перед телекамерами. Ей пришлось оставить свою профессию и стать преданной женой, поддерживающей своего мужа вне зависимости от того, сколь порочные вещи он делает, чтобы ее унизить. Это трогательно. Ей нужно собрать свои вещи и уйти.

Женщины возраста Хиллари — моего возраста — ответственны за то, чтобы не позволять мужчинам — нашим сверстникам эксплуатировать и разрушать молодых женщин. У меня разрывается сердце, когда я вижу Хиллари на телевидении. Это представление и, как таковое, это ложь. Каков бы ни был брачный контракт, который они заключали, я не верю, что он предусматривал публичное унижение. Здесь же то, что должно быть самым ужасным унижением из всего.

В начале у меня были большие надежды на Хиллари. Я думала: «Как прекрасно — феминистка в Белом Доме. Она так умна.» Но я не понимала и не понимаю поступки, которые она делала, и не могу заставить себя уважать ее выбор. Защищая своего мужа, она предает молодых женщин.

Может быть, все было иначе 20 лет назад. Может быть, все выглядело для нее по-другому, когда Билл волочился за юбками в Арканзасе. У нее была своя работа и ребенок, возможно, это было ей не важно. Но теперь это мужчина, ее муж, президент, сексуально обслуживаемый 21—летней женщиной — обслуживаемый в ее доме.

Невозможно поверить в то, что она, как и всякий, кто работает в Белом Доме, не чувствует себя глубоко преданной. Они действительно полагали, что он бросил все это. Они думали, что он был распутником раньше — даже Моника зовет его распутником — но когда он стал президентом, они думали, он понял, что больше не может заниматься этим.

Склонность к мизогинии в нем все-таки есть. Люди говорят, что эта склонность никак не соотносится с его социальной политикой, но я думаю иначе. Эти вещи взаимосвязаны. Есть множество женщин, которые для него просто расходный материал, подобно стажеркам в Белом Доме.

Что касается теории заговора, то я в нее не верю. Да, есть люди среди правых, которые ненавидят Клинтонов, но полагать, что это был заговор, означало бы, что правые каким-то образом внедрили молодую женщину в офис Клинтона, чтобы соблазнить его на сексуальные действия.

У меня есть скромное предложение. Возможно, это приведет к двери моего дома людей из ФБР, но я полагаю, что Хиллари должна застрелить Билла, а затем Президент Гор должен помиловать ее.

Молчание других феминистов этой страны оглушающее. Нет протестов против Клинтона, нет протестов против Хиллари по поводу защиты Клинтона. Я полагаю, что многие феминисты весьма расстроены и разочарованы в нем, но они не хотят говорить об этом публично, поскольку многие из них связаны с Демократической партией. В этом проблема. В этом была проблема, когда Билл Клинтон лишал бедных женщин социального обеспечения и использовал беременных подростков как козлов отпущения, словно они вызывали экономические проблемы нашего государства. Политика Клинтона хороша для женщин среднего класса, но я не думаю, что его политика хороша для бедных женщин.

Политика мужчин-политиков в отношении женщин важна, но сексуальные домогательства тоже имеют значение. Нельзя говорить, что это нормально, когда лидер твоего государства дает сосать свой член женщине возраста вполовину моложе его, когда он находится в доме народа. Да, закон говорит, что когда оба партнера согласны, это не сексуальное домогательство, и это не запрещается. Сколько мы знаем, Моника была согласна, но я полагаю, что Клинтон преступник, потому что он виновен в эксплуатации. Мне важно, как мужчины в публичной жизни обращаются с женщинами. Клинтон выказывает настоящую бессердечность в том, что он делал с той, кто была почти ровесницей его дочери.

Может быть, ему не придется уйти в отставку, но я полагаю, что ему следует сделать это, и я полагаю, что он сделает это. Я не хочу, чтобы он был моим президентом. Я считаю, что он лишний ломоть, я считаю, что его песенка спета, я считаю, что ему не место тут. И я рада этому. Большинство моих коллег-феминистов не разделят мои чувства. Им кажется, что он хороший президент и что страна в хорошей форме, им кажется, что он хороший парень. Да, только что он сделал одну эту маленькую вещь, которая была неправильна, но, право, он милый парень. Прощай, Скользкий Вилли.