Авторка: Лариса Суслова

“Я, бывает, сожалею о том, что стала матерью”. Написать такую фразу в публичном пространстве лет 10 назад было сродни самоубийству. Да и сейчас, пожалуй, всегда найдутся те, кто в ответ напишут о том, что лично для них материнство это счастье, а кто страдает, те сами этого хотят.

На днях в машине радостно вещало радио: "Теперь научно доказано, что существует оптимальное время для рождения первого ребёнка! Ведь так хочется всё успеть, и построить карьеру, и попутешествовать с любимым, и силы на малыша должны остаться! Нам кажется, что современные достижения медицины позволяют отложить рождение детей до 35-40 лет, но так ли это на самом деле?" Не смогла слушать дальше, переключилась. Мысленно побилась головой о руль. Да-да, "вас не просили рожать", мы в курсе.

И эта ересь изо всех щелей льётся, женщины даже не замечают огромного репродуктивного давления, если нет активного сопротивления этим идеям. Шейминг, которому подвергаются женщины-чайлдфри, огромен, чего стоит пренебрежительное определение бездетной женщины как “пустоцвет”. При наличии младших детей старшая девочка автоматически записывается в “нянюшки”. “Сначала нянька, потом лялька” - поговорка для тех, кому не повезло родить первым наследника, а если девочка недостаточно старательно исполняет эту роль, то она имеет все шансы потерять те крохи родительского расположения, которыми обладала. Несколько иллюстрирущих эту ситуацию рассказов собраны в эссе “Брат... мой?”

Неудивительно, что в таких условиях адаптивный выбор толкает многих женщин, в иных условиях и не помышлявших бы о материнстве, ступить на этот путь. Но только ли репродуктивное давление играет свою роль? Как минимум ещё два фактора приходят на ум.

Во-первых, дети прекрасно закрывают экзистенциальные вопросы бытия. Не надо мучительно искать свою идентификацию и смысл своего существования. Выбор “я - мать” социально одобряем, однако хорошей матерью для социума не будет никто, это уже другая сторона медали. Родительство дарит надежду (ложную) на генетическое бессмертие, на продолжение себя в потомках. Насколько ценны для человечества именно мои гены, а не идеи, поступки, достижения, например? Риторический вопрос. Кроме того, для реализации этого пути придётся поучаствовать в репродуктивном давлении на собственных детей. Очень часто женщинам-чайлдфри родители предъявляют именно эту претензию, раз ты не хочешь размножаться, то зачем ты вообще существуешь.

Во-вторых, дети являют собой прекрасный механизм компенсации собственных психологических конфликтов, самых разных, от потребности в безусловной любви до наслаждения своей властью. Ведь мы производим на свет существо полностью и абсолютно от нас зависимое и зависимое очень долгое время. Между родителями и детьми не может быть паритета властных отношения, власть всегда находится у родителя, даже когда родитель не может или не хочет полноценно и добросовестно исполнять свои родительские функции. Власть над ситуацией и над жизнью ребёнка в целом продолжает оставаться в руках родителя, не всегда поддерживающих, бывает и такое. Огромное искушение властью наверное переживали все родители, но не все осознавали происходящее в этот момент. Особенно это ярко проявляется, когда ребёнок не соответствует представлениям родителя о должном (не так играет, действует, развивается, общается, реагирует на что-то и т.д.). Тревога, страх, даже паника вполне могут охватить взрослого в эти моменты. Или наоборот, гнев или даже ярость, желание заставить силой эту реальность соответствовать своим представлениям о ней.

Я помню такие эпизоды очень хорошо, сын был нескольких лет отроду. Сейчас я знаю, что у него имелись нарушения работы мозга, но тогда всё вокруг убеждало меня в том, что надо просто найти подход, действовать правильно самой и ребёнок подстроится автоматически, ведь ребёнка с крепкой и безопасной привязанностью растить легко. А мне не было легко, мне было адски тяжело. Жизнь оказалась гораздо непредсказуемее теорий. Мне совсем не нравилось то чувство, которое возникало в попытках применения разных (абсолютно гуманных, к слову) методов воздействия. Наверное его можно описать двояко, “Я могу сделать с тобой что хочу” и “Я контролирую ситуацию”. Очень тяжёлые чувства из своего детства тут же поднимались на поверхность, ведь тогда я не могла контролировать ничего, а делать со мной могли что угодно. Мне приходилось нащупывать внутреннюю пустоту, вслепую создавать из ничего опоры, каждое мгновение тормозить автоматические реакции и в режиме реального времени придумывать другие, более человеческие, более здоровые реплики.

Бесконечные “Надень шапку, пожалуйста” вместо “Я её тебе гвоздиком прибью”, в тысячный раз “Ты расстроился, это и правда обидно” вместо “Прекрати реветь, рёва-корёва”, нескончаемые “Уже вечер, всем надо отдохнуть, беготню продолжишь завтра” вместо “Ноги повыдергаю и спички вставлю”. И так каждый день, много лет подряд. Изматывающий, незаметный, абсолютно истощающий труд, который проделывала я и который проделывают те, кто вынуждены проводить с детьми большую часть времени, и чаще всего это матери, если их детство было наполнено насилием различной степени тяжести. Это труд за счёт времени, здоровья и жизни женщин. Честно говоря, предпочла бы без него обойтись.

Но и те, у кого были более здоровые отношения в родительской семье, не лишены сожалений о своём материнстве. Ведь в репродукции женщина теряет здоровье (а бывает и жизнь), профессиональные компетенции на рынке труда, зато огромной волной нарастает уязвимость. Уязвимость - очень неприятное чувство. Это беспомощность, зашкаливающая тревога, потеря чувства контроля над своей жизнью плюс огромная ответственность за жизнь и благополучие ребёнка. Чем меньше у женщины поддержки, внутренней и внешней, в этот промежуток времени, тем сложнее её вынести. Иногда уязвимость катастрофически разворачивается перед теми, кто и помыслить не могли о таком в “додетной” своей жизни. Но власть над ребёнком никуда не девается даже в моменты зашкаливающей уязвимости, вот в чём парадокс. Если в периоды уязвимости женщина лишается внешней поддержки, то высока вероятность, что женщина сама “удочерится” к своему ребёнку, ведь у того выбора нет. “Я не могу так расстроить маму” - этот лейтмотив не так уж и редок в выборе жизненных путей уже выросших детей.

Однако вернёмся к сожалениям о материнстве. Роль достаточно хорошей матери обнадёживает, конечно, идеальной можно не быть, спасибо. Лично меня больше всего удручает рухнувшее здоровье, абсолютная невидимость проделываемой работы и обозримое будущее, заполненное годами и годами бесплатного репродуктивного труда.

И мне стало любопытно, много ли таких, как я, кто выносит сожаление о своём материнстве в реальность, кто признаёт его. Я спросила об этом в закрытой группе женщин в фейсбуке и обсуждение вышло интересным. Так вот, нас много, но мы стараемся сохранить свою функциональность в качестве матерей. Из состояния "на дне" особенно сложно искать эффективные пути поддержки себя и своей родительской роли. Какие же они, эти пути?

Чаще всего, как я и ожидала, женщин поддерживает возможность оплачиваемой работы вне дома. Казалось бы так просто, делегируй ребёнка и вперёд, на работу, и вечером радостно возвращайся к любимому чаду. Но каждая, кто искала няню (и средства для её оплаты), кто закрывала глаза на особенности государственных садиков в РФ, кто выслушивала от “помогающих” родственников о том, как стоило бы поступать хорошей матери, знает, что ребёнок - не чемодан, который просто сдаёшь на время в камеру хранения. Да что там, иногда ситуация такова, что ни о каком длительном делегировании в первые годы жизни и речи быть не может, например если ребёнок нейросенсетивен или имеет иные особенности развития.

На втором месте по частоте упоминания оказалась обратная связь от ребёнка - любовь, интерес. Вполне вероятно, что именно эти эволюционные механизмы, основанные на привязанности, призваны сглаживать тяготы репродуктивного труда. Как честно и прямо сформулировала одна моя подруга: “Я бы точно по-другому относилась бы к своему материнству, если бы не ощущала посыла “Я тебя люблю”, а видела бы только потребительское отношение”.

На мой взгляд роль любви и привязанности в родительстве сейчас значительно преувеличена. Эти категории представляются мне очередным механизмом контроля над женщинами, обозначая новый и никогда недостижимый стандарт гуманического воспитания детей обязательным к исполнению матерями. Кроме того, во многих состояниях, таких как послеродовая депрессия, посттравматическое стрессовое расстройство, глубокие стадии выгорания, никакую любовь почувствовать невозможно, абсолютно. Нечем чувствовать, нейромедиаторы закончились.

Интересно, что на третьем и четвёртом местах оказались пункты “хобби, увлечения” и “любое делегирование ребёнка, чем занимаюсь не так важно”. Меня это совсем не удивило, я сама активно пользовалась и пользуюсь ими. Любое переключение даёт возможность передышки от бесконечного потока “мама-мама-мама”, воплей, требований, конфликтов. Любое интересное дело, особенно с видимым результатом, это целый коктейль нейрогормонов, позволяющих чувствовать себя успешной, значимой, самой собой. Ведь в материнстве, полным двойных посланий от социума и родственников, почувствовать себя успешной почти невозможно.

Среди других факторов женщины называли психотерапию и/или медикаментозную поддержку, положительную оценку себя как матери окружающими, формальное соответствие себя своему образу “идеальной матери” (например деятельность с ребёнком, считающаяся важной и необходимой), наличие поддерживающего партнёра и его высокая оценка, наличие финансовой подушки и востребованной профессии и ещё, что меня особенно порадовало, поддержку других женщин.

И тут я вспомнила, что для меня было огромной поддержкой встретить таких женщин в период той самой абсолютной уязвимости 9 лет назад. Я была поражена тем, как много женщин сталкиваются с теми же сложностями, что и я, как они их преодолевают, как просто и без лишнего пафоса рассказывают об этом. Самые разные женщины, разного возраста, образования, из разных социальных слоёв, могли общаться и поддерживать тех, кому это было важно сейчас. Вспоминаю с большой теплотой всех. Если сожаления о своём материнстве положить на одну чашу весов, а на другую - открытие горизонтальной поддержки женщин, то второй, пожалуй, уравновесит первое. А если досыпать к поддержке ещё немного любви и привязанности, которые хоть изредка, но вспыхивают в моей жизни, то картина уже перестанет быть такой мрачной. Вместе мы - сила, дорогие сёстры.