Авторка: Миранда Кирали
Перевод: Юлия Хасанова
Источник: Глава из книги «Freedom fallacy»
Либеральный феминизм — на самом деле не «прогрессивный» и не либеральный. Он превратился в лоскутную, размытую версию феминизма, использующую элементы и левой, и неолиберальной правой идеологии, чтобы лавировать в границах либерализма и сдерживать любой прогресс, который может принести женщинам хоть какую-то пользу; да еще одновременно использовать женские интересы таким образом, чтобы в конечном счете это было выгодно мужчинам.
Похоже, весьма распространено заблуждение о том, что либеральный феминизм — это в политическом смысле идеология левого крыла, потому что многие из его сторонниц кажутся «прогрессивными» женщинами. В реальности же как левые, так и правые ответственны за провал в женском вопросе, и часто либеральный феминизм включает худшие элементы обоих идеологий, окончательно подрывая и останавливая существенный прогресс для женщин. Либфем одновременно избирательно консервативен и неолиберален в своих идеологических границах. Он стремится работать в пределах существующей либеральной сферы, хотя при этом не является типично «либеральным» в классическом понимании этого слова.
С одной стороны, либеральный феминизм заимствует от левых понимание прав и регулирования, но без обращения к источникам проблемы. Подход левых основан на идее, что правительство может с помощью одних только законов исправлять общественные проблемы и стимулировать перемены. Многие такие реформы не несут в себе ничего революционного, а служат символами, преподносятся как путь к достижению справедливости и равенства, что означает, что системная несправедливость остается нетронутой, но женщин заставляют верить в успех и прогресс. Либеральный феминизм отказывается признавать, что равенство перед законом не всегда эквивалентно реальному равенству для женщин.
С другой стороны, либеральный феминизм одновременно заимствует и некоторые крайние элементы неолиберальных правых в части сексуальной политики под более благообразной левой вывеской равенства и сексуальной свободы. Вдобавок, либеральный феминизм стремится воскресить неолиберальное индивидуалистическое разделение на частное и общественное, чтобы удостовериться, что личное снова станет частным, а не политическим, а женское освобождение станет индивидуальной, а не коллективной борьбой. Неолиберальный индивидуализм стремится аннулировать труды более радикальных направлений феминизма: феминизма, чья фундаментальная цель — разрушить статус кво и обратиться к корням явлений, которые препятствуют женскому движению.
Эта глава рассматривает две главные сферы, в которых либеральный феминизм действует на передовой линии общественных дискуссий: либеральные правовые реформы и политика сексуальных свобод. Здесь рассматривается способ, которым «прогрессивные», казалось бы, реформы сузили понятие женского равенства и свернули прогресс. Я утверждаю, что мужчины, как левые, так и правые, получают выгоды от господства либерального феминизма, поскольку он не посягает на основы мужской власти, а всего лишь допускает ограниченное участие женщин в либеральной сфере, причем на условиях мужчин. Я прихожу к выводу, что к женщинам не следует применять традиционные разделения левой-правой политики, и настаиваю, что любое движение за женское освобождение должно преодолеть эти барьеры, чтобы быть эффективным.
Либеральный феминизм традиционно фокусируется на преодолении неравенства через устранение «явных, санкционированных государством барьеров, которые препятствуют женщинам конкурировать в общественной сфере». Их пропаганда политического либерализма таким образом, предоставляет женщинам возможности путем доступа к общему (прецедентному) праву, свободу слова и участие в наемном труде. Постепенное распространение либеральных юридических прав на женщин опиралось на условия равных возможностей и антидискриминационных законов, и обычно воспринималось в штыки мужчинами в соответствующих сферах, так как угрожало их личному и профессиональному доминированию над женщинами. Один из таких примеров — изнасилование в браке, которое было признано преступлением только в последние десятилетия в Австралии и Великобритании.
Либеральные юридические права были предоставлены женщинам, однако главным образом в областях, которые по-прежнему выгодны мужчинам. Мужчины могут предоставить женщинам условные права в сфере образования, занятости, равных возможностей и зарплаты, ухода за детьми, поскольку они существенно не угрожают, или, как минимум не кажутся угрозой ранее существовавшим правам мужчин. Как отметила гарвардская профессорка права Кэтрин МакКиннон о Поправке о Равных Правах в США: «Это экстраординарное представление — которое я считаю откровенно унизительным — феминистки, которые пылко отрицают, что равенство полов что-то изменит, и в то же время настойчиво его требуют».
Одним из поворотных пунктов либерально-феминистской реформы стало введение квот и положительной дискриминации в таких областях как бизнес и политика, чтобы помочь женщинам преодолеть преграды, которые встречаются на пути развития карьеры. Эти реформы предписывали, что управляющие органы компаний должны включать некий определенный процент женщин, например, 30-40%, и что женщины должны занимать лидирующие позиции в общественной жизни. Квоты и положительная дискриминация традиционно связаны с левоцентристской политической идеологией, которая рассматривает как добродетель обустройство общества через применение государственной политики, где планируемым конечным результатом должен стать больший баланс (редко равенство).
Хотя подобные реформы кажутся прогрессивными или революционными по своему содержанию, на самом деле они по-прежнему зависят от готовности мужчин предоставлять женщинам определенный доступ к профессиональной или общественной жизни. И в то же время предполагается, что женщины сами способны противостоять мужчинам и/или каким-то образом управлять ими. Если бы все эти квоты и преференции были эффективны в деле значимых культурных изменений, ведущих к «равным возможностям», они бы рассматривались как краткосрочные меры, которые завершились бы, едва «итоговое равенство» было достигнуто. Действительный прогресс — это не просто уступки, это изменение культуры, факт, который либеральный феминизм склонен не замечать.
Мужчины-левые заинтересованы в том, чтобы получить выгоды от стремления либеральных феминисток проникнуть на рынок; не способствовать возвышению женщин, а, скорее, убедиться, что настоящий прогресс зашел в тупик или что он находится под их контролем. Более того, если женщины поднимаются до высоких позиций вследствие этих реформ, их обвиняют в «низкой квалификации», и в том, что это только благодаря квотам, а не собственным заслугам, только потому что они заняли места более «способных» мужчин — за это постоянно критиковали бывшую премьер-министра Джулию Гиллард даже сторонники ее политики.
Как утверждает МакКиннон, эти меры всего лишь укрепляют пустую идею равенства, которая ничего общего не имеет со свободой и справедливостью. В моделях вроде системы квот понятие требуемого равенства — «базируется не только на бессмысленной симметрии, пустой равноценности, но еще и определяется исходя из мужских стандартов». Она отмечает, что такая система по существу предлагает единственную опцию «быть как мужчины или отличаться от мужчин», так что можно быть равной только по мужским меркам. Сама система не подвергается сомнению, как и все нормы, сформированные в условиях мужского доминирования. Таким образом, до боли очевидно, что либерально-феминистский подход, который не бросает вызова маскулинным стандартам, считается желательной формой изменений для «прогрессивных» мужчин.
Когда часть правых критикует «политику токенизма» и отвергает позитивную дискриминацию и введение квот в бизнесе и политике — это другой способ воспрепятствовать женскому прогрессу. Возражения правых против таких искусственных конструктов основываются на том, что они представляют собой одностороннее и необоснованное вмешательство в рыночные отношения. Вместо этого правые ссылаются на «миф о достижениях», идею о том, что способные женщины всегда смогут достичь цели, опираясь только на самих себя, если они достаточно упорно трудятся. Дженни Тернер характеризует этот «тренд» как «базовую комплектацию неолиберального пакета»:
В настоящее время популярные элементы включают «эмпауэрмент», «выбор», «свободу», и, прежде всего «экономическую состоятельность…» Молодой женщине предлагают сделку, «договор». Пока она упорно трудится и не возмущается, не задает неудобных вопросов, она может получить столько дипломов, абортов и пар туфель, сколько ей хочется.
Неолиберальное преклонение перед «достижениями» может показаться вполне достойным идеалом, однако эта теория основана на предположении о равных правилах игры для мужчин и женщин, на ложном представлении, что можно пренебречь скрытыми культурными проблемами, которые традиционно препятствуют профессиональному и личному развитию женщин. В действительности, рыночные силы на практике потерпели поражение в достижении равенства для женщин, как практического, так и в виде равных возможностей — независимо от квалификаций и способностей — потому что неолиберальный подход одновременно с легкостью отрицает существование «женской проблемы» в принципе. Равноправие не может вырасти в неравных условиях. Опора правых на рыночные механизмы означает, что сколько-нибудь заметного прогресса для женщин ждать не стоит, при этом именно женщины будут назначены ответственными за свои «неудачи», потому что, уверяют мужчины, они сами, очевидно, не соответствуют требуемым стандартам успешности.
Женщины могут подняться по лестнице так называемых «достижений», но только если мужчины позволят им сделать это. Один из самых свежих примеров мифа о достижениях в Австралии — формирование консервативным правительством Эббота кабинета министров в 2013. Только одна женщина, Джули Бишоп, была назначена в кабинет из 19 человек. Премьер Тони Эббот столкнулся с критикой по поводу значительного гендерного дисбаланса, особенно со стороны левых, за неприятие политики положительной дискриминации для преодоления этой разницы. После объявления об этом члены нового кабинета министров выступили в защиту распределения портфелей. Министр труда объяснил СМИ что, «в конечном счете… мы всегда говорили, что эти должности должны основываться на заслугах, а не на квотах». Это продемонстрировало, что только одна женщина из девятнадцати «заслужила» и ее сочли «достойной» присутствия в Кабинете, что женщины недостаточно способны. Если дело обстоит именно так, с чем немногие согласятся, должен быть поставлен вопрос, почему так мало «способных» женщин прежде всего среди консерваторов. Это делает очевидным тот факт, что неолиберальные «достижения» неспособны преодолеть другие внешние культурные факторы, которые разными способами препятствуют женщинам быть избранными участницами общественной жизни начиная с самых нижних уровней.