Перевод: Сара Бендер Редакция: Светлана Куприн
В каждой культуре есть идеал материнства, который может меняться со временем. Все женщины, сознают они это или нет, подвержены влиянию этого идеала. Они могут принимать или избегать его, торговаться или отрицать, но в конце концов они принимают решения под его влиянием.
Сегодняшний идеал чрезвычайно требователен, более, чем двадцать лет назад, когда требования к матерям были резко повышены. По словам американского социолога Мишель Стэнворт: «Материнство предполагает не только ответственность за физическое и эмоциональное состояние детей, но и пристальное внимание к их психологическому, социальному и интеллектуальному развитию. Сейчас, более чем когда-либо, материнство рассматривается как работа на полный день. Сегодня от матерей ожидают, что они будут уделять двум детям столько же внимания, сколько раньше уделяли шестерым» [1]. Однако, сегодняшний идеал женщины отличается от идеала матери. Личная самореализация стала главной мотивацией нынешнего времени. Таким образом, женщины оказываются в ловушке множества противоречий.
Первое противоречие — общественное. Сторонники традиционной семьи осуждают работающих матерей и работодатели тоже недовольны ими. Многие считают материнство высшей формой самореализации женщины, тем не менее общество его обесценивает. Матери-домохозяйки не получают зарплату, их часто подозревают в безделье, а кроме того, они лишены профессиональной идентичности, поскольку их работа не требует квалификации. В обществе, где большинство людей работает, а идеальная женщина имеет успешную карьеру, все, кто остаются дома или ставят на первое место детей, рискуют оказаться ненужными.
Второе противоречие — матримониальное. Как правило, пары желают иметь детей, однако, ребёнок не способствует интимной жизни пары. Усталость, отсутствие сна и близости, а также жертвы и ограничения, на которые приходится идти ради ребёнка, могут разрушить отношения. Многие пары расходятся в первые три года после рождения ребёнка. Многие молодые родители признают, что они поняли во что ввязались, только после рождения ребёнка («никто меня не предупреждал») [2]. Все чаще пары предпочитают еще раз все хорошенько обдумать, прежде чем пуститься в эту авантюру.
И наконец третье, самое болезненное — личное противоречие. Оно затрагивает каждую женщину, которая не отождествляет себя целиком с материнством, каждую женщину, которая разрывается между любовью к ребёнку и личными стремлениями, между желанием лучшего для ребенка и для себя. Ребенок, который должен был стать источником самореализации, оказывается препятствием на пути к самореализации [3]. И если продолжать перегружать женщину обязанностями, она будет еще острее ощущать это противоречие.
Обычно все это не рассматривают всерьез. Натуралистическая идеология, все больше нагружая матерей, не только не предлагает никаких решений, но и делает противоречия неизбежными. Степень их остроты неодинакова в разных странах. Существует две тенденции, варьирующиеся в зависимости от того, насколько полно в данной стране отождествляют женщину с матерью. Там, где господствующий идеал объединяет эти два понятия, женщины, которые не могут соответствовать предъявленным требованиям, все чаще отказываются от материнства. В странах, где «женщина» и «мать» рассматриваются как разные идентичности, где у женщины может быть несколько ролей, где материнство не затмевает собой все остальные возможности, женщины хотят иметь детей, даже если это подразумевает несоответствие идеалу материнства.
Примечания:
[1] Michelle Stanworth, ed., Reproductive Technologies: Gender, Motherhood, and Medicine (Cambridge: Polity Press, 1987), p. 14. Каролин М. Морелл также отмечает, что положение женщин ухудшилось. Из-за изменений, произошедших в рабочей среде и в семейной структуре, женские обязанности в контексте заботы о детях теперь определяются ещё строже, чем в прошлом. Материнских обязанностей становится всё больше и больше. См. Unwomanly Conduct: The Challenges of Intentional Childlessness (New York: Routledge, 1994), p. 65.
[2] См. сочинения Мари Даррьёсек, Натали Азулай, Элиетт Абекассис и Паскаль Крамер.
[3] Как проницательно отмечает Лилиан Немет-Пьер, ребенок стал настолько драгоценным существом, что никто не должен вставать на его пути. См. «Mon enfant me dévore» (Paris: Albin Michel, 2003), p. 12.
Сегодняшние женщины задаются новыми вопросами: «Что я должна сделать для самореализации? Станет ли материнство самым обогащающим опытом? Или я полнее реализуюсь в карьере? Если я не хочу упускать ни одну из возможностей, какой из них отдать приоритет?» Большинство женщин не могут помыслить жизни без детей, но они не хотят отказываться от финансовой независимости, общественной жизни, и возможности самоутвердиться. В течение последних 30 лет женщины отодвигали свои планы рождения детей все дальше по времени. Средний возраст рождения первого ребёнка теперь около тридцати, после завершения учёбы, практики, когда уже найдена работа и постоянный партнёр. Есть много предварительных условий, отсутствие которых заставляет откладывать это решение, или вообще отказываться от него. Некоторые женщины, по словам социолога Паскаля Донати, не то чтобы отказываются от желания иметь детей, скорее оно у них «деактивировано» [1]. Для этих редких женщин о детях не может быть и речи.
Женщина как мать
Материнство по призванию
Женщины, которые считают материнство своим призванием, говоря о себе, часто употребляют термин «инстинкт». Журналистка Паскаль Понтору пишет:
«Я хотела быстро завести детей. Много детей. Каждый раз, когда я говорила о настойчивом зове своего материнского инстинкта, друзья смеялись надо мной. Вскоре я почувствовала, что желание завести детей стало компульсивным, оно стало иррациональной потребностью глубоко внутри меня, не поддающейся объяснению. Мне пришлось отбросить трезвые рассуждения, чтобы дать место беременности и затем очарованию моей милой крошки. <…>
Единственное, что имело значение — это глубокое, могучее и непреодолимое желание, которое сопровождало меня до конца первой беременности. Оно было самостоятельным, неотвратимым, животным. Я поняла, что эта потребность в материнстве не была результатом мыслительного процесса. Это был инстинкт» [2].
Для женщин, считающих материнство своим призванием, оно не ограничивается близостью с новорождённым. Ребёнок становится работой всей их жизни, потому что он — удивительное создание, с которым ничто не может сравниться. Заботиться о нём, помогать ему преодолевать основные жизненные этапы, радоваться и гордиться, глядя на то, как он взрослеет — вряд ли можно сказать, что это не амбициозный проект, скорее наоборот. Но для истинного удовлетворения, которое никогда не гарантировано, и мать, и ребёнок должны получать удовольствие от процесса. В конце концов, она бросила работу, чтобы стать «эксклюзивной» [3] или «интенсивной» [4] матерью, согласно рекомендациям всех Бразелтонов и Антье этого мира. Потребности ребёнка — центр её вселенной, она вкладывается в него эмоционально, и более чем счастлива посвятить ему всё своё время и силы.