https://frau-zapka.livejournal.com/44945.html

Перевод статьи Love is all you need?

Венди Лэнгфорд анализирует отношения феминизма и любви в течение последних 50 лет и утверждает, что радикально-феминистская критика любви сегодня по-прежнему актуальна.

В течение двадцатого столетия отношения в паре претерпели серьезнейшие изменения. Социальная, религиозная и законодательная диктатура, целью которой было поддерживать идеалы формального (гетеросексуального) брака и которую было трудно смягчить, все же была ослаблена. Атмосфера стала либеральнее, чем когда-либо прежде: существование, содержание и продолжительность отношений в паре стали определяться не неприкрытым регулированием, а индивидуальными желаниями. Изменения отражались и поддерживались такими событиями, как либерализация законодательства о разводах, распространение «бесстыдного» сожительства, декриминализация гомосексуальности и развитие контрацепции. Одновременно в социальной жизни проходили процессы, которые социологи называют «приватизацией»: мы живем все меньшими и меньшими группами, сосредоточивая наши жизни на нескольких «особых» отношениях.

Идеальной основой таких отношений считается эмоциональная привязанность. И, по всей видимости, самые «особые» отношения из всех – у пар, сложившихся благодаря взаимному притяжению и влюбленности. Действительно, сам термин «отношения» стал синонимом слова «пара»; нам не кажется странным, когда люди, связанные со множеством других людей, говорят, несмотря на это, что в данный момент у них нет ни с кем отношений. «Связь» в паре рассматривается как источник ежедневного общения, эмоционального и сексуального удовлетворения и чувства личной защищенности. Мы надеемся, что, будучи частью «любящей пары», сможем удовлетворить наши важнейшие человеческие потребности.

Как нам следует рассматривать эту «культуру близких отношений»? Преобладает точка зрения, что это прогресс. Мы склонны верить, что в отличие от «дурных старых дней» или обществ, где практикуются договорные браки, индивидуумы в западных обществах «свободны» любить – они больше не угнетены устаревшими экономическими, религиозными или моральными требованиями.

Конечно, не вызывает сомнений, что регулирование любви и сейчас, и в прежние времена часто жестоко и репрессивно, и продвигает патриархальные и гетеросексуальные ценности.  Однако действительно ли переход к «свободной» любви подразумевает, что мы на самом деле с тех пор стали свободны любить в счастье, близости и равенстве?

Радикально-феминистская критика

Почему-то удивительно мало критических размышлений о романтической любви. Одно из выдающихся исключений – радикально-феминистская критика, которая фундаментально исследует связь любви и свободы. Феминистки утверждали, что, в особенности для женщин, «влюбленность» с большей вероятностью приводит к разрушительному самоотречению. Поворотным пунктом в феминистском анализе стала публикация «Второго пола» Симоны де Бовуар в 1949 году. Де Бовуар утверждала, что романтическая любовь – это идеология, так как способствует воспроизводству и укреплению гендерных форм сознания, которые поддерживают патриархальные общества.  Любовь

представляется

возможностью выйти за пределы ограничений женского воспитания и придать нашим жизням значение и важность. Это мощная стратегия, ибо, поначалу, она кажется действенной.

Любовная «трансцедентность», однако, всего лишь иллюзия. На деле получается, что женщины проецируют свое стремление к свободе и самостоятельности на идеализированного другого и затем сливаются с ним через влюбленность. Это может казаться прекрасным и освобождающим, но, как ни парадоксально, приводит к

отказу

от возможности свободной и независимой жизни. Мы влюбляемся отчасти чтобы убежать от «женских» тревог относительно автономии, и, раз мы «влюблены», мы не хотим видеть, как любовь воспроизводит зависимость и самопожертвование. Так что, вместо того чтобы быть готовыми взглянуть в лицо опасностям и ограничениям любовных отношений, мы цепляемся за всевозможные типы манипулятивного поведения или самообмана в попытке избежать полной ответственности за управление нашими жизнями.

Два наблюдения в анализе де Бовуар особенно важны. Во-первых, она показывает, как любовь воспроизводит соучастие женщин в патриархальных социальных взаимодействиях. Любовные связи действуют властно, не просто потому, что женщины – жертвы мужского доминирования (хотя мужчины часто доминируют) – но и  потому, что женщины серьезно вкладываются в любовь. Для того чтобы попытаться и получить то, что она хочет, женщина «принизит себя до состояния ничтожества» перед лицом любви (стр. 653). «Если будет нужно, она будет сама тиранить себя во имя любимого» (стр. 660, курсив мой).

Во-вторых, женское соучастие работает на уровне желания. Разумом, конечно, достаточно просто осознать, что освобождения невозможно достичь через рабство! Желание, однако, исходит из более бессознательной части нашего опыта. Влечение может быть мощным и иррациональным, и заставляет нас действовать без оглядки – чтобы вовлечь в то, что де Бовуар называет предательством. Таким образом, любовь не так чиста и непорочна сама по себе, и власть не устанавливается сама по себе. Напротив, когда мы следуем за желаниями нашего сердца и нам кажется, что это делает нас свободными, это в конечном итоге приводит нас к повторению всего того, от чего мы надеялись освободиться.

С конца 1960-х и далее, на протяжении 1970-х и в начале 1980-х романтическая любовь и сексуальные отношения были центральными темами в женском освободительном движении на Западе. Феминистские писательницы развили мысль де Бовуар о том, что любовь не дает женщинам увидеть правду о своей жизни. Любовь описали как господствующую форму «лже-самосознания», которое служит для того, чтобы затемнять то, как гендерные отношения управляют отношениями власти.

Любовь, как писала Ти-Грейс Аткинсон в «Одиссее амазонки», не более чем «особое психо-психологическое состояние фантазии», которое возникает как реакция на гендерные отношения власти и в то же время поддерживает их c помощью ложного представления, что это «наиболее желательное состояние для любой женщины, которая хочет обрести себя» (стр. 43-44).

В то время как одни авторы изучали, каким образом любовь скрывает отношения власти, другие обращали внимание на то, как она создает их. Группа Нью-Йоркских Радикальных Феминисток, например, рассматривала осуществление мужской власти на психологическом уровне через возможность мужского эго обладать властью над женским. Центральным фактором этой «политики эго» является любовь, которая работает примерно как: