Стриптиз-клубы — неотъемлемая часть современной глобальной секс-индустрии. Женский стриптиз как средство актуализации мужского господства.
В последнее десятилетие в западных странах быстро развивалась индустрия стриптиза, особенно клубов лэп-дэнса («танца на коленях»). Считается, что общая прибыль индустрии стриптиза в мировом масштабе составляет 75 миллиардов долларов в год (Montgomery, 2005). Некоторые гендерологи выступают в поддержку стриптиза, аргументируя свою позицию тем, что стриптиз должен пониматься как социально-трансгрессивная практика, как осуществление женского агентства или как женская форма применения власти (Hanna, 1998; Schweitzer, 1999; Liepe-Levinson, 2002). Подобные аргументы являются примером внеконтекстуального индивидуализма, который очень характерен для всех аргументов в защиту секс-индустрии. Однако традиция женских танцев для сексуального возбуждения мужчин (как правило, вслед за подобными танцами идёт коммерческое сексуальное использование этих женщин) является исторической практикой во многих культурах, например, древнегреческие авлетриды, которые были рабынями (Murray and Wilson, 2004), лахорские танцовщицы, которых их собственные семьи проституируют с подросткового возраста (Saeed, 2001). Подобные явления не имеют никакой связи с женским равноправием. Наоборот, публичное раздевание является одним из проявлений неравенства полов и исторически встречается чаще в тех обществах. где положение женщин хуже. В этой главе мы проанализируем условия, в которых существует стриптиз, принимая во внимание, кто является хозяином этого бизнеса, и кто получает от него прибыль.
Мы рассмотрим свидетельства того, что организованная преступность, международная и национальная, руководит самыми рентабельными секторами этого бизнеса. Это даст нам ключ к пониманию того, как с ростом и экспансией стриптиз-индустрии растёт траффикинг и становится всё более жестокой эксплуатация женщин и девочек, вынужденных платить «долги» сутенерам, и как траффикинг превратился в основной способ пополнения состава стриптизерш в Европе и Северной Америке. Главное положение этой главы состоит в том, что стриптиз отнюдь не даёт власть в руки женщин, наоборот, бум стриптиз-клубов помогает мужчинам получить компенсацию за якобы потерянные привилегии.
Публичное раздевание не является новым феноменом в культуре западных стран. Однако в ХХ веке данная практика постепенно освободилась от цензуры и стала более откровенной в том, что касается разрешённых к показу обнажёнными частей тела, а также возможности других людей прикасаться к ним: начиная от «живого стола», в роли которого женщины не могут двигаться и должны быть одеты в прозрачную синтетическую ткань телесного цвета до современного лэп-дэнса. В случае последнего женщины, как правило, находятся раздетыми в приватных кабинах и используют свои половые органы для массажа пенисов мужчин, которые одеты с головы до ног. Потребители современного стриптиза, по всей видимости, получили стимул к коммерческой сексуальной эксплуатации женщин благодаря постепенному упразднению цензуры на порно-контент начиная с 1960 года. Многие стриптиз-клубы и сети подобных клубов были созданы мужчинами, которые разбогатели на порнографии, как Ларри Флинт, во времена роста популярности стриптиза.
В 80-х годах стриптиз вступил в качественно новый этап развития. До этого клубы платили женщинам, чтобы те танцевали. Перемена началась в США. Даун Пассар, бывшая стриптизерша, которая сегодня руководит Альянсом экзотических танцовщиц, объясняет, что, когда она танцевала в Сан-Франциско в знаменитом театре О’Фаррелл, принадлежавшем братьям Митчелл (о них говорилось в 3 главе), ей платили «минимальную почасовую заработную плату плюс чаевые». Один из кинотеатров на Маркет Стрит ввёл «сценическую комиссию», новую формулу расчёта, согласно которой танцоры должны были платить администрации заведения за право танцевать в нем. Таким образом, танцовщицы перешли на заработки от приватных танцев. Эта новая форма организации стриптиз-клубов быстро распространилась на другие города, что стало переменой, принесшей огромные прибыли хозяевам стриптиз-клубов, которые теперь не платили танцовщицам, а взимали с них плату. Начиная с этого момента величина «сценической комиссии» быстро возросла, до такой степени, что часто женщины должны были танцевать всю ночь, но ничего не получали за свою работу и даже оставались должны. Новый уровень рентабельности и новый принцип организации отношений между предпринимателями и танцовщицами, которые должны платить за возможность работать, привели к настоящему расцвету стриптиз-клубов. В журналистской записке 2006 говорилось о том, что прибыли стриптиз-бизнеса в США были более высокими, чем прибыли от бейсбола:
«Мужчины тратят на национальный досуг — бейсбол — около 4 миллионов долларов в год. Сравните это с 15 миллионами долларов в год, которые мужчины тратят в стриптиз-клубах» (Sawyer and Weir, 2006).
В ответ на бум стриптиза следовало бы ожидать оживлённую феминистскую дискуссию по данному вопросу, но это не так: феминистская критика стриптиза незначительна. Напротив, есть многочисленные статьи и книги, представляющие практику стриптиза как воплощение идей Джудит Батлер о трансгрессии гендера с помощью репрезентаций феминности и маскулинности (Butler, 1990). Липе-Левинсон, например, в одной из книг серии «Гендер как перфоманс» (издательство «Routledge») утверждает, что стриптиз-шоу предполагают определённый выход за социальные рамки, так как танцовщицы «исполняют роль желанного сексуального объекта, открыто бросая вызов двойной морали общества» (Liepe-Levinson, 2202). Далия Швайцер в газете «Journal of Popular Culture» также придерживается идеи о том, что стриптиз является преодолением социальных ограничений (Schweitzer, 1999). По её мнению, стриптиз позволяет женщине поменяться местами с мужчиной, отнять у него власть:
«Мужчины разоряются, женщины забирают себе их деньги и меняют традиционное распределение мужских и женских ролей в обществе. Стриптиз, по сути, является способом уничтожения определённой социальной роли», согласно которой женщины — «это ведомые» (там же).
Швайцер намекает на то, что позиция, поддерживающая стриптиз, является феминистской:
«Раздеваясь, стриптизёрша прерывает непрерывную череду лет патриархатной гегемонии» (там же).
С другой стороны, антрополог Линн Ханна встаёт на позиции крайнего либерального индивидуализма североамериканского разлива (Hanna, 1998). Ханна проводит исследования и публикует работы на тему танца, а также выступает в качестве эксперта и представляет интересы индустрии стриптиз-клубов в тех случаях, когда местные власти пытаются контролировать их деятельность. Ханна утверждает, что попытки ограничить экспансию и деятельность стриптиз-клубов в США являются нарушением Первой поправки к Конституции о свободе слова. По её мнению, «настало время прекратить выхолащивать Первую поправку, пытаться натянуть корсет на экзотическую танцовщицу и её мецената, контролировать общество и поддержать равные возможности для всех» (там же).
Книги о стриптизе, в большинстве своем написанные женщинами, у которых имеется опыт пребывания внутри секс-индустрии, имеют тенденцию подчёркивать «агентство», которое якобы реализуют стриптизёрши. Катрин Фрэнк, работавшая стриптизёршей до того как написала диссертацию о стриптиз-клубах и их клиентах, утверждает, что у неё «росло ощущение собственной эффективности» во время «танца», хотя и признаёт, что её личный опыт несколько нетипичен, так как она защитилась и смогла найти альтернативы для трудоустройства (Frank, 2002a). Фрэнк критикует мнение о «трансгрессивности» стриптиза. В своей работе она пытается создать «феминистскую политику стриптиза» и пишет о том, как посредством стриптиза «действует» феминность, но утверждает, что мужчины-покупатели не замечают этот «перформанс» и «воспринимают гендерные роли совершенно нормативно». Фрэнк вынуждена задаться вопросом трансгрессии:
«Каков результат моей двойной феминности, видение которой возникает у мужчин, которые смотрят на меня? Приходится признать, что я не могу предвидеть или определять, каким образом мои перфомансы будут восприняты» (Frank, 2002b).
Фрэнк отдаёт себе отчёт в том, что её агентство ограничено. Например, она говорит о том, что стриптиз — это нечто «глубоко завязанное на сексуальных и гендерных ролях, а также на отношениях власти» (Frank, 2002a), но она очень оптимистична в отношении того, что может дать женщинам стриптиз. Например, она упоминает «возможную материальную и личную выгоду» и «радикально-политическую силу, возникающую из смеси денег, сексуальности и публичности», из-за чего «сексуальная работа не может быть снята со счетов как возможная форма феминистского сопротивления или как женское агентство» (Frank, 2002a). Фрэнк пишет о стриптизёршах следующее:
«Мы открываем новые пространства для сопротивления гетеронормативной культуре стриптиз-клубов и других мест» (Frank, 2002b).
Фрэнк практически не упоминает об ограничениях возможностей для «агентства», таких, как структурные аспекты секс-индустрии, практики эксплуатации и насилия со стороны владельцев стриптиз-клубов, их администрации и клиентов, ограничения денежных сумм, которые могут получать раздевающиеся в стриптизе женщины, а также тот факт, что чтобы заполучить эти суммы, они вынуждены раздеваться.
Хотя существует обширная библиография феминистской литературы о вреде проституции, о негативных психологических и физических последствиях для проституированных женщин (Farley, 2004; Jeffreys, 1997), существует очень мало аналитических материалов о негативных последствиях стриптиза для женщин. Феминистское исследование этой темы началось недавно, например, исследования на тему последствий для женщин, проживающих в районах, где находятся стриптиз-клубы, или исследования на тему равных возможностей женщин в мире бизнеса, где большинство деловых договорённостей заключается мужчинами в стриптиз-клубах, в обстановке, из которой деловые женщины оказываются исключёнными (Morgan & Martin, 2006). Также совсем недавно начались исследования о выгодах стриптиз-клубов для клиентов-мужчин. Полное отсутствие текстов об условиях, в которых осуществляется практика стриптиза, является весьма значимым: феминистские тексты не поднимают вопроса о том, кто способствует развитию индустрии стриптиз-клубов и кто получает от них выгоду. В этой главе мы начнём прежде всего с того, что обратим внимание (на основе сообщений в СМИ) о контексте деятельности стритиз-клубов, об их владельцах, участии организованной преступности и поставке женщин для стриптиза из траффикинга. Во второй части мы обратимся к вреду, который причиняет женщинам стриптиз, в контексте эксплуатации. Для этого мы используем тот небольшой исследовательский материал, который уже существует, а также материалы из журналов о стриптизе и изданий организаций «сексуальных работников». Третья часть будет посвящена влиянию стриптиз-клубов в вопросах равноправия мужчин и женщин на недавно появившихся исследованиях о клиентах стриптиз-клубов и возможностях деловых женщин в бизнесе, которые столкнулись со стеклянным потолком, который создали их коллеги-мужчины при помощи стриптиз-клубов.