Перевод: Сара Бендер Редакция: Светлана Куприн

Своей плохой репутацией французские матери обязаны старому обычаю, который считается противным природе и морали: раннему отлучению ребёнка от матери. В XVIII веке они вручали своих новорождённых кормилицам, сегодня они оставляют их в детсадах или с нянями. Судя по статистике, французские матери не слишком стремятся сидеть дома или кормить грудью. Это отношение, так отличающееся от отношения большинства их современниц, вызывает решительное неодобрение психологов и антропологов. Ещё в 1920-х известный антрополог Бронислав Малиновский назвал французских женщин «заметным отклонением от нормы».

«Общество одобряет и подкрепляет биологические особенности и инстинктивные импульсы матери; многие социальные обычаи, идеалы, этические нормы направлены на то, чтобы мать была нянькой своему ребенку, и это в целом характерно как для низших, так и для высших классов почти всех народов Европы. Однако, даже эти фундаментальные, биологически обусловленные отношения подвергаются значительным аберрациям в определенных обществах, вследствие установившихся обычаев и слабости врожденных импульсов. Так, во Франции среди средних слоев было принято отдавать ребенка кормилице на первый-второй годы жизни; не менее пагубным был обычай нанимать кормилицу или давать младенцу искусственную пищу для сохранения формы груди матери — когда-то он был широко распространен среди обеспеченных классов, но сейчас осуждается как противоестественный» [1].

По словам Паскаль Понтору, во Франции традиционно «не существовало понятия хорошей матери» [2]. Кажется, его не существует и до сих пор. Большинство матерей не желают отказываться от работы, даже в первый год жизни своего ребёнка, и предпочитают пользоваться бутылочками. Публичные мероприятия, такие как «Большие кормления» Ла Лече Лиги [3], проводящиеся в крупных городах для поощрения ГВ, в основном вызывают смех, сарказм или равнодушие.

Между плохой матерью XVIII века и посредственной современной матерью прослеживается очевидная связь, имеющая большое значение для традиционного общественного положения француженок. Это общественное положение, наряду с небрежным подходом к материнству, возможно, может объяснить высокую рождаемость в стране, явление, которое все демографы находят удивительным. Хотя француженки также тяготеют к бездетности, они в среднем рожают больше остальных. Ключ к этому парадоксу находится в прошлом.

Посредственные, но все же матери

Как мы видели ранее, скандинавские женщины — чемпионки Европы по грудному вскармливанию, в то время как француженки находятся в самом низу турнирной таблицы. В этих странах самый высокий в Европе уровень женской профессиональной занятости, хотя француженки продолжают работать полный рабочий день, особенно после рождения первого ребёнка. Со вторым и, что более заметно, третьим ребёнком количество работающих матерей снижается: почти 50% матерей с одним ребёнком работают полный день в сравнении с 25% с тремя и более детьми [4].

В то время как скандинавки и нидерландки предпочитают работать неполный день, большинство француженок рассматривают это скорее как навязанное ограничение, чем преимущество. Только 22% француженок в возрасте 20-49 лет работают неполный рабочий день: 21% работающих матерей с одним ребёнком, 32% — с двумя детьми, 45% — с тремя. В целом, немногие женщины хотят работать меньше: только 9% 20-49-летних женщин, не имеющих возможности работать неполный рабочий день, хотели бы иметь такую возможность [5]. Работа неполный день часто является признаком слабой гарантии занятости и используется компаниями скорее как средство для регулирования фонда заработной платы, чем как помощь работающим матерям.

Принимая во внимание большое количество работающих матерей, рождаемость во Франции представляет собой парадокс. По самым последним оценкам французского Национального института статистики и экономических исследований (INSEE), 2.0 ребёнка на женщину — это самое высокое число среди всех двадцати стран Европы на 2008 год [6]. Франсуа Эран, директор Национального института демографических исследований (INED), предложил три объяснения этого «французского исключения». Первое — бесплатные детские сады, которые берут детей с трёх лет (а иногда и младше — это чисто французское нововведение). Второй — множество приемлемых вариантов сожительства (большинство детей сейчас рождаются вне брака [7]). Третий — многие женщины планируют беременности после сорока [8].

Эти факторы идут рука об руку с другой примечательной особенностью: Франция — чемпионка мира по контрацепции [9]. В 1997 году из 100 женщин в возрасте 15-49 лет, имеющих партнёров и утверждающих, что они не хотят забеременеть, 80 пользовались контрацептивами. Это число значительно выше, чем в среднем по миру (58%) и немного выше среднего по Европе и Северной Америке (72%). Однако, это не мешает француженкам, в отличие от ирландок-католичек, делать большое количество абортов: более 210 000 в год.

Бытует мнение, что высокий уровень рождаемости во Франции обусловлен большим количеством мигрантов. Но по данным демографа Лорана Тулемона и других, это предположение «не верно: если бы общий уровень рождаемости в 1990-ые рассчитывался только для уроженок Франции, он был бы лишь на 0.07 ребёнка меньше. Более того, дочери мигрантов, родившиеся во Франции, демонстрируют точно такой же уровень рождаемости, как и француженки» [10].

И наконец последнее объяснение, которое выдвигают демографы — довольно необычная семейная политика Франции, по мнению некоторых, не поддающаяся классификации. Политика определенно щедрая, траты на семью возросли до 3.8% ВВП (включая налоговые льготы), что делает Францию третьей в списке стран OECD, где в среднем тратят 2.4% [11], однако не настолько щедрая, как политика Дании и Исландии.

Французская семейная политика, однако, разнообразней, чем где бы то ни было, и предоставляет значительную поддержку матерям, которые берут отпуск по уходу за ребенком. После введения в 1985 году оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком в целях оказания помощи родителям троих детей, в 2004 году была введена система предоставления услуг для детей младшего возраста, которая позволила родителям, как правило, матерям, прервать работу на шесть месяцев после рождения первого ребенка.

Кроме того, матерям помогают вернуться на работу. «Была введена система двойных льгот, призванная облегчить работающим матерям уход за ребенком, с тем чтобы они могли продолжать работать, но также чтобы позволить матерям решить <…> в пользу ухода за ребёнком» [12]. Наличие альтернатив демонстрирует уважение к выбору родителей. Аналогичные системы существуют в Финляндии и Норвегии.

Тем не менее, семейная политика во Франции не так хороша, как могла бы быть. В ней отсутствуют два важных момента, которые могли бы побудить женщин больше рожать. Несмотря на то, что декретный отпуск для отцов существует (в 2002 году отцы получили право на двухнедельный оплачиваемый отпуск после рождения ребёнка и трехнедельный в случае, если детей появилось несколько), у мужчин очень мало стимулов, чтобы разделять домашние обязанности и заботу о ребёнке со своими партнёршами, в то время как в скандинавских странах предпринимаются специальные меры для поощрения мужчин в этом направлении. Кроме того, женщины (которые в принципе чаще оказываются безработными, чем мужчины) не получают особой помощи на рынке труда, а меры, касающиеся гибкого графика для помощи работающим матерям, к сожалению, не состоятельны. И наконец, качественные дошкольные учреждения всё ещё доступны далеко не всем. У французских матерей безусловно есть привилегии, но их условия далеки от идеальных, и тем не менее, как мы видели, уровень рождаемости в стране остаётся высоким. Это означает, что не одна только семейная политика, даже настолько всеобъемлющая, как в некоторых скандинавских странах, отвечает за то, решают женщины рожать или нет. [13].

Старая традиция: женщина прежде матери

Чтобы понять поведение современных француженок, нам нужно вернуться на несколько веков назад. Начиная с XVII века, и особенно в XVIII, модель идеальной женщины не ограничивалась материнством. Наоборот, материнство было дистанционным. Оно было долгом идеальной женщины, который необходимо было выполнить, чтобы передать имя мужа и его наследство, но одного материнства было недостаточно. Работа по уходу за ребенком считалась несовместимой с долгом настоящей женщины и жены.

Французские аристократки, свободные от материальных забот, первыми стали практиковать стиль жизни чайлд-фри. Первое агентство кормилиц открылось в Париже ещё в XIII веке. В XVII веке женщины из высшего класса передавали детей кормилицам сразу после рождения. Но в XVIII веке это явление распространилось и на городское общество [14]. От самых бедных до самых богатых, в больших и маленьких городах, стало общепринятой практикой передавать детей кормилицам, часто — далеко от дома. У наименее удачливых матерей, вынужденных работать вдали от дома, чтобы выжить, могло и не быть иного выбора. А женщины, обитавшие в более комфортных условиях стремились соответствовать идеалу.

Чтобы соответствовать этому идеалу надо было (в порядке убывания важности): быть сперва женой, потом светской дамой, и, наконец, матерью. Кормление грудью и уход за ребёнком были очевидным препятствием для первых двух задач. Женщины (и их семьи), считавшие себя выше простых людей, считали ГВ столь же нелепым, сколь и отвратительным [15].