Я хочу поговорить об изнасиловании — изнасилованиях — что это, кто их совершает, по отношению к кому их совершают, как их совершают, почему это совершают, и что делать, чтобы их больше не совершали.

Сначала, однако, я хотела бы сделать несколько вводных замечаний. С 1964 по 1965 и с 1966 по 1968 я посещала Беннигтонский колледж в Вермонте. Беннингтон тогда еще был женской школой или, как говорили тогда люди, школой для девушек. Он был очень изолированным местом — полностью изолированный от общества города Вермонт, в котором он был расположен, недоступный, дорогой. Там был небольшой студенческий коллектив, в основном сконцентрированный на искусстве, низкое соотношение студенток к преподавателям и обросшая слухами традиция интеллектуальной и сексуальной «свободы». В общем, Беннигтон был очень печальным видом детского манежика, где богатые молодые женщины обучались различным вещам, которые обеспечили бы им хорошие браки с респектабельными и благодетельными представителями богемы. В то время в Беннингтоне было больше настоящей свободы для женщин, чем в большинстве школ — в целом, мы могли приходить и уходить, когда хотели, тогда как в большинстве других школ присутствовали жесткие комендантский час и контроль; и в целом мы могли носить, что хотели, тогда как в большинстве других школ женщинам по-прежнему приходилось соблюдать жесткий дресскод. Нас поощряли читать, писать и делать горшки, в общем, принимать себя всерьез, даже хотя преподаватели нас всерьез не принимали. Лучше понимая реальность, чем мы, они, преподаватели, знали то, чего мы не могли даже предположить: что большинство из нас возьмет свои претенциозные идеи о Джеймсе, Джойсе и Гомере, и вложат их в брак и волонтерскую работу. Большинство из нас, знали преподаватели в основном мужского пола, окажутся на обочине в тишине, и все наши благие намерения и огромный энтузиазм не имеют ничего общего с тем, что случится с нами после того, как мы покинем этот изолированный манеж. В то время, когда я посещала Беннигтон, там или где-либо еще не существовало никакого феминистского сознания. «Загадка женственности» Бетти Фридан была посвящена домохозяйкам — мы думали, что она не имела ничего общего с нами. «Сексуальная политика» Кейт Миллет еще не была опубликована. «Диалектика пола» Суламифь Файерстоун еще не была опубликована. Мы становились очень хорошо образованными женщинами — многие из нас уже были весьма привилегированы — и все же лишь немногие из нас когда-либо слышали об истории движения за избирательные права для женщин в нашей стране или Европе. В курсе американской истории, который я посещала, это движение не упоминалось вообще. Как и имена Анжелины и Сары Гримке или Сьюзан Б. Энтони и Элизабет Кэди Стэнтон. Наше невежество было настолько абсолютным, что мы не знали о том, что с рождения обречены на правовую и социальную смерть при жизни, называемую браком. Мы в своем невежестве воображали, что сможем быть писательницами и философинями. Лишь немногие из нас стремились стать математикессами и биологинями. Мы не знали, что у наших профессоров была система верований и убеждений, в которой нам отводилось место низшего полового класса, и что эта система верований и убеждений была практически повсеместна — взлелеянный постулат большинства писателей, философов и историков, которых мы так пылко изучали. Мы не знали, к примеру, если выбирать очевидный пример, что наш профессор фрейдистской психологии считал, как и Фрейд, что «в физическом тщеславии женщины все еще сказывается действие зависти к пенису, поскольку свои прелести она тем более высоко ценит, что они представляются ей компенсацией за первоначальную сексуальную неполноценность». В любой области исследований такие убеждения были главными, базовыми, ключевыми. И еще мы не знали, что «они» означало нас. Так было везде, где женщины были образованными.

В результате женщины моего возраста покидали колледжи и университеты, абсолютно ничего не зная о том, что можно назвать «настоящей жизнью». Мы не знали, что повсюду наткнемся на систематическое презрение наших интеллекта, творческого потенциала и силы. Мы не знали, что были половым классом, уступающим, согласно законам и обычаям, мужчинам, которые определялись сами собой и всеми учреждениями их культуры как высший класс. Мы не знали, что нас учили быть жертвами — нижестоящими, покорными, пассивными объектами, которые не могли претендовать на то, чтобы быть отдельными индивидуальными личностями. Мы не знали этого, потому что мы были женщинами, чей труд эксплуатировали каждый раз, когда мы работали — неважно, на работе или же в политическом движении — эксплуатировали мужчины для собственного возвеличивания. Мы не знали, что любой наш труд на любой работе или в любом политическом движении никогда не принесет нам обязательств или наград. Мы не знали, что существуем в этом мире, где бы то ни было, чтобы готовить, чтобы выполнять черную работу, чтобы нас ебали.

Я рассказываю вам это, потому что это то, что я вспоминала, думая, что сегодня вечером буду выступать с речью. Я полагаю, что это несколько иначе для вас. У вас есть потрясающая феминистская литература, которая научит вас тому, чему не научат ваши профессора. У вас есть феминистские философини, поэтессы, комедиантки, историкессы и политикессы, создающие феминистскую культуру. У вас есть ваше собственное феминистское сознание, которое вы должны взращивать, расширять и углублять при любой возможности.

В настоящее время, однако, не существует курса женских исследований. Разработка такой программы важна для вас как для женщин. Систематическое и тщательное изучение места женщины в этой культуре поможет вам понять, как мир влияет и действует на вас. Без этого исследования вы выпуститесь из своих колледжей, как я выпустилась из Беннигтона — невежественными касательно того, что значит быть женщиной в патриархальном обществе — то есть в обществе, в котором женщины систематически определяются как низшие, где женщин систематически презирают.

Сегодня я здесь, чтобы попытаться рассказать вам как можно больше о том, чему вы противостоите как женщины в своих попытках жить достойными, стоящими и продуктивными жизнями. И поэтому я решила поговорить сегодня об изнасиловании, которое является, хоть ни один современный американский писатель-мужчина вам этого не скажет, самым грязным словом из четырех букв в английском языке. Как только вы поймете, что такое изнасилование, вы поймете силы, систематически угнетающие вас как женщин. Как только вы поймете, что такое изнасилование, вы сможете начать работать над изменением ценностей и институтов этого патриархального общества, чтобы никто вас больше не угнетал. Как только вы поймете, что такое изнасилование, вы сможете противостоять любым попыткам ввести вас в заблуждение о том, что преступления против вас как женщин обыкновенны, смешны и незначительны. Как только вы поймете, что такое изнасилование, вы найдете ресурсы для того, чтобы принять свои жизни как женщин всерьез и организоваться как женщины против людей и институтов, которые унижают и попирают вас.

Слово rape происходит от латинского слова rapere, что значит «украсть, захватить, унести».

Первое определение слова «изнасилование» в «The Random House Dictionary» — все еще «акт захвата и переноса силой».

Второе определение, с которым вы, скорее всего, знакомы, определяет изнасилование как «акт физического принуждения женщины к сексуальному сношению».

Сейчас я буду обращаться исключительно к первому определению изнасилования — «акт захвата и переноса силой».

Изнасилование предшествует браку, помолвке, обручению и ухаживанию в качестве социально одобряемого поведения. В старые плохие времена, когда мужчина хотел женщину, он просто брал ее — то есть он похищал ее и трахал.

Похищение, которое всегда служило сексуальным целям, и было изнасилованием. Если изнасилованная женщина удовлетворяла насильника, он ее оставлял. Если нет, то выбрасывал.

Женщины в эти старые плохие времена были движимым имуществом. То есть женщины были собственностью, принадлежащими кому-то объектами, которые можно было купить, продать, использовать или украсть — то бишь изнасиловать. Женщина принадлежала сначала своему отцу, который был ее патриархом, ее хозяином, ее господином. Само происхождение слова «патриархат» показательно. «Pater» значит обладатель, владелец или хозяин. Основная социальная единица патриархата — семья. Слово «семья» происходит от оскского слова «famel», означающего «слуга, раб, имущество». «Paterfamilias», отец семейства, означает «владелец рабов». Насильник, похитивший женщину, занимал место ее отца как ее обладатель, владелец или хозяин.

Ветхий Завет красноречив и точен в очерчивании права мужчины на изнасилование. Вот, к примеру, закон об изнасиловании вражеских женщин. Второзаконие, глава 21, стихи с 10 до 15:

Когда выйдешь на войну против врагов твоих, и Господь Бог твой предаст их в руки твои, и возьмешь их в плен, и увидишь между пленными женщину, красивую видом, и полюбишь ее, и захочешь взять ее себе в жену, то приведи ее в дом свой, и пусть она острижет голову свою и обрежет ногти свои, и снимет с себя пленническую одежду свою, и живет в доме твоем, и оплакивает отца своего и матерь свою в продолжение месяца; и после того ты можешь войти к ней и сделаться ее мужем, и она будет твоею женою; если же она после не понравится тебе, то отпусти ее, куда она захочет, но не продавай ее за серебро и не обращай ее в рабство, потому что ты смирил ее.

Выброшенная женщина, конечно, становилась парией или шлюхой.

Таким образом, изнасилование — это первая модель брака. Законы о браке санкционировали изнасилование, подтвердив право собственности насильника на изнасилованную. Законы о браке защищали право собственности первого насильника, называя второго прелюбодеем, то есть вором. Законы о браке также защищали право собственности отца на дочь. Законы о браке гарантировали право отца продать дочь в брак, продать ее другому мужчине. Любые ранние возражения против изнасилования являлись, по сути, возражениями против ограбления — против кражи имущества. В этом контексте, и исключительно в этом, мы можем понимать изнасилование как тяжкое преступление. Вот что говорится в Ветхом Завете по поводу кражи женщин как тяжкого правонарушения. Второзаконие, с главы 22, стиха 22, по главу 23, стих 1:

Если найден будет кто лежащий с женою замужнею, то должно предать смерти обоих: и мужчину, лежавшего с женщиною, и женщину; и так истреби зло от Израиля.Если будет молодая девица обручена мужу, и кто-нибудь встретится с нею в городе и ляжет с нею, то обоих их приведите к воротам того города, и побейте их камнями до смерти: отроковицу за то, что она не кричала в городе, а мужчину за то, что он опорочил жену ближнего своего; и так истреби зло из среды себя. Если же кто в поле встретится с отроковицею обрученною и, схватив ее, ляжет с нею, то должно предать смерти только мужчину, лежавшего с нею, а отроковице ничего не делай; на отроковице нет преступления смертного: ибо это то же, как если бы кто восстал на ближнего своего и убил его; ибо он встретился с нею в поле, и хотя отроковица обрученная кричала, но некому было спасти ее.Если кто-нибудь встретится с девицею необрученною, и схватит ее и ляжет с нею, и застанут их, то лежавший с нею должен дать отцу отроковицы пятьдесят сиклей серебра, а она пусть будет его женою, потому что он опорочил ее; во всю жизнь свою он не может развестись с нею.Никто не должен брать жены отца своего и открывать край одежды отца своего.

Женщины принадлежали мужчинам; брачные законы санкционировали эту принадлежность; изнасилование было кражей женщины у ее владельца. Эти библейские законы — основа социального порядка, как мы его знаем. Они не были отменены и по сей день.

По мере продвижения истории мужчины ужесточили свои акты агрессии против женщин и придумали множество мифов о нас, чтобы обеспечить одновременно и свое владение нами, и легкий доступ к сексу. В 500 веке до н.э. Геродот, так называемый отец истории, написал: «Похищение женщин, правда, дело несправедливое, но стараться мстить за похищение, по мнению персов, безрассудно. Во всяком случае, мудрым является тот, кто не заботится о похищенных женщинах. Ясно ведь, что женщин не похитили бы, если бы те сами того не хотели ». Овидий в своем «Искусстве любви» писал: «Нежели женщина станет противиться ласке мужчины — как ни твердит «не хочу», скоро захочет, как все». Итак, это стало официальным: женщины хотят быть изнасилованными.