Источник: https://sadcrixivan.livejournal.com/59325.html

Рецензия на книгу Филис Честер «Женщины и безумие»

«Женщины и безумие» - одна из самых великих феминистских книг, которая сформировала взгляды многих феминисток второй волны, вроде меня. Я счастлива сообщить, что всего было продано 2,5 миллиона ее копий. Сейчас книга была переиздана впервые за 25 лет, и это огромная услуга всем женщинам.

Эмили Дикинсон писала о безумии, которое «удерживают цепью». И это была не метафора. Скорее всего, поэтесса знала многих женщин, которые были отправлены в сумасшедшие дома их мужьями, отцами или братьями, потому что они отказывались им подчиняться.

Например, Чеслер пишет об Элизабет Пакард, чей муж отправил ее в приют для умалишенных в 1860 году. Причиной было то, что она, преподавая в воскресной школе, учила детей, что все люди рождаются хорошими, а не плохими. В течение многих лет Пакард утешала, мыла и заботилась о других заключенных женщинах, и при этом она продолжала бороться за то, чтобы выбраться из сумасшедшего дома. Для того чтобы ее муж не смог снова отправить ее туда, в штате Иллинойс был принят билль, гарантирующий ей право на свободу («Билль на личную свободу миссис Пакард»). В дальнейшем она стала защитницей прав замужних женщин и пациентов психиатрических клиник.

Еще во Франции 16 века многие мужья помещали жен в сумасшедшие дома, когда те становились им неугодны. Также могли поступать и отцы. Чеслер пишет об Адрианет Бринкл, чей отец отправил ее в психиатрическую лечебницу на 28 лет, потому что она продала кое-какую мебель по дешевке.

Обращение в лечебницах было далеко не мягким. В них использовали цепи, наручники, смирительные рубашки и систематические избиения. Из-за грубого обращения многие здоровые женщины действительно сходили с ума. Бринкл писала: «Сумасшедший дом. Место, где делают сумасшествие».

Женщины (и некоторые мужчины) до сих пор помещаются в психиатрические клиники помимо своей воли. И в таких клиниках продолжает процветать насилие над пациентами, особенно над теми, кто не проявляет покорность, пишет Честер. Для женщины гораздо выше риск изнасилования в психиатрической клинике, чем вне ее - и ей никто не поверит, если она расскажет о происшедшем.

Государственные больницы также заставляют женщин делать черную работу, такую как готовку или уборку, в случае отказа их наказывают избиениями или продолжением принудительного лечения.

Цветные женщины и бедные женщины, которые не могут себе позволить платить за частную психическую помощь, с наибольшей вероятностью попадают в психиатрические клиники. При этом по статистике женщины всех классов и рас гораздо чаще оказываются в психиатрических клиниках, чем мужчины. И женщины в среднем остаются в них гораздо дольше, чем мужчины.

В течение всей истории психологии и психиатрии, специалисты с большей готовностью считали психически больной женщину, а не мужчину. Чеслер пишет, что женщины были для них психически больными по определению. Нас считали психически больными, если мы вели себя слишком «по-женски», и нас считали психически больными, если мы протестовали против женской роли.

Исследования показали, что специалисты по психическому здоровью считали «качества здорового мужчины» эквивалентом «качествам здорового взрослого». Однако «качества здоровой женщины» оказывались отличными от «здорового» взрослого. Они считали женщин психически больными, когда у нас была депрессия. Однако до недавнего времени мужчина, склонный к насилию, считался психически здоровым.

Однако для женщины гораздо безопаснее страдать от депрессии, чем быть агрессивной, говорит Чеслер. Агрессия или потенциальное насилие со стороны женщины считаются полностью неприемлемыми.

Лесбиянкам гораздо чаще, чем гетеросексуальным женщинам, ставились сложные психиатрические диагнозы.

Психиатры особенно склонны к тому, чтобы везде видеть психические заболевания. Они заявляли, что артрит и астма - психосоматические болезни. Они утверждали, что рассеянный склероз и красная волчанка развиваются на почве «невроза». Очевидно, что эти их рассуждения были крайне опасны, так как в результате тяжелые медицинские заболевания просто не лечили.

В 1970 году Чеслер обратилась в Американскую психологическую ассоциацию, заявив, что специалисты по психическому здоровью должны выплатить компенсацию всем женщинам, которые пострадали от злоупотреблений. Аудитория из 2000 человек рассмеялась в ответ.

Американская психиатрическая ассоциация вела себя еще хуже. Она выступила против конституционной поправки о равных правах женщин. Не знаю, чего они боялись, может быть, того, что при равной заработной плате женщины смогут платить за психотерапию.

За последние 25 лет многое изменилось. Феминистские психотерапевты издают собственные журналы и проводят семинары и конференции. Чеслер считает, что феминистский психотерапевт - это тот, кто слушает женщин и верит им. К сожалению, такая простая вещь оказалась радикальным прогрессом. Тем не менее, Чеслер, которая считает себя освободительным терапевтом и правозащитником, сомневается в эффективности психотерапии как таковой. Она спрашивает, как метод, основанный на воспроизведении отношений отец-дочь, может помочь женщинам добиться самореализации.

По мнению Чеслер, как индивидуальная психотерапия, так и психиатрические клиники, являются зеркальным отражением патриархальной семьи. Многие женщины обращаются за помощью в эти институты именно потому, что это знакомая для них система. При этом институты психотерапии и брака поддерживают друг друга. Женщины обращаются к психотерапевтам за той поддержкой, которую они не могут получить от мужей.

И как это часто делают мужчины в семье, специалисты предают то доверие, которое возлагают на них женщины. Очень часто психологи или психиатры занимаются сексом со своими пациентками, и все такие случаи по определению являются насилием. Чеслер пишет, что женщины-специалисты поступают так очень редко, как правило, это совершают мужчины.