Перевела: Марина Сорокина
Корректорка: little-kchaiya
Эта речь была произнесена Шейлой Джеффрис на Конференции в память об Андреа Дворкин 7 апеля 2006 года. Эта запись была подготовлена одной радикальной феминисткой,чей блог в данный момент более не функционирует.
Здравствуйте! Потрясающе оказаться здесь, быть приглашенной на эту памятную конференцию Андреа Дворкин, потому что, разумеется, ее политика и ее работы оказали огромное влияние на мою жизнь. В Мельбурне мы почтили ее память в серии семинаров, что я проводила в прошлом году, где тридцать пять женщин собрались вместе ради чтения ее книг, обсуждая, как много они значат для них: женщины обсуждали то, как их жизни были сломаны, и как чтение работ Андреа Дворкин излечило их от абьюза, и так далее.
Большая часть моей работы касалась порнографии, а теперь касается проституции, точнее борьбы с проституцией как с формой насилия против женщин. И работы Андреа о порнографии были чрезвычайно важны для меня. В Лондоне в 1977 году я участвовала в подготовке первой антипорнографической группы в Великобритании - Революционной Феминистической Анти-порнографической Группы Роста Самосознания. Да уж, не так-то просто произнести! Но к тому моменту, как я занялась подготовкой группы "Женщины из центрального Лондона против насилия над женщинами" в 1980 году, я нашла книгу Андреа Дворкин о порнографии, и это было чрезвычайно важным событием для меня.
Но, как бы там ни было, я подумала сегодня, что многие люди будут освещать работы Андреа о порнографии, и поэтому я сделаю кое-что немного другое - я обращу внимание на две ее более ранние работы, ее первые опубликованные работы. Это "Ненависть к женщинам" 1974 года, которую она писала за пару лет до этого. Это действительно ранняя работа, Андреа было 27 лет, когда она была опубликована, так что это еще и очень выдающаяся работа, если подумать о способности создать такую книгу в таком возрасте. Итак, я хочу обратить внимание на эту работу и поговорить о том, насколько вдохновляющей она была для меня во время работы над моей прошлогодней книгой "Красота и мизогиния". Этот текст был действительно очень важным для меня.
И я также хочу сказать немного о "Женщинах правого крыла", другой очень важной книге, кажется, 1977 года.
Итак, когда я стала феминисткой, в начале 1970-х, я не знала о "Ненависти к женщинам". Книга как раз должна была быть издана, но я не нашла ее в то время. Однако в Великобритании водоворот идей, которые Андреа Дворкин осветила в "Ненависти к женщинам", был тем мощным базисом феминизма, который я развивала. Лишь позднее я с благодарностью открыла для себя эти книги и смогла их использовать.
Итак, что является таким радикальным в "Ненависти к женщинам" - это то, что книга прямо выступает против садомазохистской романтики, создающей женственность и маскулинность и закладывающей основу для мужского доминирования. И когда я говорю о женственности и маскулинности, вопреки так называемому современному постмодернистскому сумасшедшему тренду, утверждающему, что вы можете выбирать и менять гендеры и так далее, - я понимаю женственность и маскулинность как поведение мужского доминирования в противовес женскому подчинению - женственности. Это вопрос поведения в иерархии власти, и я хочу прямо это подчеркнуть. Я не думаю, что гендер заключает в себе это определение, и впоследствии я пройдусь по всей идее гендера как такового.
В "Ненависти к женщинам" Андреа Дворкин довольно много говорит о практике бинтования ног. Вообще там есть важная информация об этой практике, но я считаю, что то, что она говорит о бинтовании ног, подходит так же и к обуви на высоких каблуках. И она пишет, что через деформирование женщины мужчина, цитирую:
“торжествует в ее агонии, восхищается ее уродством, уничтожает ее свободу; она станет для него сексуальным объектом, даже если он должен разрушать кости в ее ступнях ради этого. Грубость, садизм и угнетение выступают в качестве основного ядра романтического этоса. Этот этос - основа культуры, как мы ее знаем.”
Теперь я думаю, что это основной посыл "Ненависти к женщинам", и, на мой взгляд, это очень мощное высказывание, вы можете видеть здесь силу языка Андреа.
Идею красоты она анализирует в "Ненависти к женщинам" лишь как один из путей проявления ненависти к женщинам в культуре, где доминируют мужчины, и она обвиняет ненавидящую женщин культуру в смертях, жестокости и насилии над женщинами, и говорит, что феминистки ищут альтернативы - пути уничтожения культуры, как мы ее знаем, и перестроения ее так, как мы можем ее себе представить. Я думаю, слово “уничтожить” - сильное, подходящее, оно здесь ключевое. Мы говорим не о попытках подлатать культуру; и я попрошу вас сегодня подумать над тем, как нам уничтожить то, что иногда называют гендером, или, может быть, лучше сказать "половые роли". Нам определенно нужно уничтожить феминность и маскулинность. И это то, что книга Андреа призывала нас сделать. Мало кто говорит таким языком теперь. Сегодня подобные разговоры об уничтожении той культуры намного более редки, чем тогда, потому что мы живем в намного более консервативные времена. Мы все научились цензурировать наш язык, хотя бы немного. Андреа не делала этого: во всех своих работах она отказывалась заниматься самоцензурой. Необходимость разрушения этой культуры остается, однако я думаю, оптимизм начала 1970-х о возможности радикальных социальных изменений уже закончился.
В процессе подготовки моей последней книги "Красота и мизогиния" я искала феминистские работы, которые были бы ясны и недвусмысленны в вопросах вреда и необходимости уничтожения того, что считается естественными практиками красоты на Западе. И, к моему удивлению, их было очень сложно найти. Наверное, я переоценила размеры того, насколько такой вид радикальной политики, какая была у Андреа Дворкин и у меня в ранние 1970-е, был облечен в письменные труды. Андреа записала свои идеи, но когда я искала нечто настолько же радикальное о практиках красоты, я не нашла подобного. Единственная авторка со столь же сильной позицией, которую я нашла, была Сандра Бартки [Sandra Bartky], в конце 1970-х. Но больше ничего такого не было. Я не считаю здесь Наоми Вульф, ибо она была позднее, и не думаю, что ее книга была радикальной. Если вы желаете, мы можем это обсудить.
Андреа Дворкин видит практики красоты как применение обширных вредоносных действий к женским телам и жизням. Практики красоты, говорит она, не только являются потерей времени, дорогими, болезненными для самооценки, но и (цитирую):
“Стандарты красоты в точных терминах описывают отношения, которые женщина будет иметь со своим собственным телом. Они ограничивают ее мобильность (думайте о высоких каблуках, узких юбках), спонтанность, позу, походку, возможности использования своего тела. Они в точности определяют измерения ее физической свободы.”
И это является для меня ключевым моментом. Я сомневаюсь, что женщины могут быть творческими, изобретательными и создавать для себя образы нового будущего, если их тела полностью связаны и ограничены. Это очень важно для осознания. Практики красоты - не просто некоторый вид необязательного выбора, опция, но это фундаментальный конструкт того, кем является женщина и, следовательно, как она может представить себя, потому что эти практики ограничивают ее движения и создают поведение ее тела.
Практики красоты оказывают также психологическое влияние на женщин, говорит Андреа, потому что отношения между физической свободой и психологическим развитием, интеллектуальными возможностями и творческим потенциалом являются ключевыми. Она снова подчеркивает: наши возможности думать о чем-либо связаны с тем, как ограничены наши тела. Как и другие радикальные феминистки, критикующие красоту, она описывает широкий диапазон практик, которые женщины вынуждены применять для соответствия диктату красоты, и я собираюсь показать вам замечательную диаграмму из ее книги.