Перевод: Sadcrixivan
Источник: Washington Post
Есть экономический смысл в переговорах, однако есть и социальные риски переговоров. И мы показали, что эти риски выше для женщин, а не для мужчин
Около 10 лет назад группа студенток последнего курса подали жалобу вместе с Линдой Бэбкок, профессором экономики. Студенты мужского пола часто преподавали курсы самостоятельно, а женщины-студенты работали только ассистентами преподавателей. Это было важно, поскольку студенты, которые преподавали самостоятельно, имели больше опыта и были лучше подготовлены к рынку труда.
Когда Бэбкок подала жалобу начальнику, ей дали очень простое объяснение:
«Декан сказал, что каждый из парней лично подходил к нему и говорил: «Я хочу преподавать курс», ни одна из женщин этого не делала». По ее словам: «Женщины-студентки ждали, что им пошлют сообщение с вопросом «Кто хочет преподавать?»
Случай вдохновил Бэбкок систематически изучать гендерные различия в вопросах повышения заработной платы, доступа к ресурсам или повышения по службе. И она обнаружила, что мужчины и женщины действительно ведут себя по-разному, когда дело касается открытых переговоров в области карьеры.
По мнению Бэбкок и других исследователей эти различия частично объясняют разницу в заработной плате мужчин и женщин, а также неравенство в продвижении по службе. В США женщины, работающие полный рабочий день, получают в среднем 77% от зарплаты работающих мужчин, говорит Бэбкок. Это средняя цифра, которая не принимает во внимание различия в профессиях и уровне образования, но даже если контролировать эти факторы, женщины, которые никогда не уходили в декретный отпуск, и работают полный рабочий день, зарабатывают на 11% меньше мужчин с тем же уровнем образования и профессионального опыта.
В своем раннем исследовании Бэбкок провела лабораторный эксперимент среди 74 добровольцев-студентов, которые должны были играть в словарную игру. Добровольцам сказали, что им заплатят от 3 до 10 долларов. После игры каждому из студентов давали 3 доллара и спрашивали, устраивает ли их эта сумма. Мужчины в восемь раз чаще, чем женщины, просили еще денег.
Бэбкок провела тот же эксперимент по-другому. Она набрала 153 новых добровольцев, которым тоже должны были заплатить от 3 до 10 долларов, но при этом она добавляла, что сумму можно обсуждать. В этом случае дополнительные деньги просили гораздо чаще, но разница между полами все равно сохранилась: о прибавке просили 58% женщин и 83% мужчин.
Другое исследование было проведено среди студентов-выпускников, которые получали предложения от потенциальных работодателей. Исследовали пытались определить, принимали ли они предложенную зарплату, или просили большую сумму. Мужчины в четыре раза чаще пытались договориться о более высокой оплате. При этом те, кто так делал, получали в среднем на 7,4% больше, чем те, кто соглашался с изначально зарплатой.
Хотя разница в стартовой зарплате обычно небольшая, эта небольшая разница может иметь большие последствия. Если 22-летнему мужчине и 22-летней женщине предлагают 25000 долларов за первую работу, например, и один из них договаривается о зарплате в 30000 долларов, то через 28 лет он заработает на 361171 доллар больше, при условии, что каждому из них будут добавлять 3% каждый год. И это без учета того, что переговоры не только повышают начальную зарплату, но и могут повысить прибавки в течение карьеры.
Традиционное объяснение этих различий в том, что мужчины просто более агрессивны, чем женщины, возможно, из-за генетики или воспитания. Решение, которое предлагается сторонниками данной теории в том, что нужно учить женщин быть более настойчивыми и просить больше. Однако новые эксперименты Бэбкок и Ханны Райли Боулс предлагают совершенно иное объяснение.
Их последнее исследование показывает, что на переговоры женщин и мужчин собеседники реагируют по-разному. Хотя возможно, что женщины вредят себе, когда не просят больше денег и возможностей, исследование показывает, что нежелание женщин это делать связано с совершенно правильным предположением, что таким образом они ухудшат отношение к себе. И мужчины, и женщины склонны наказывать тех женщин, которые просят больше, в их восприятии, если женщина просит больше, значит она «неприятный человек».
«Во всех исследованиях мы обнаруживали, что мужчины не хотят работать с женщинами, которые пытаются вести переговоры о большем», — говорит Боулс.
«Они всегда предпочитают работать с женщинами, которые остаются покладистыми. Но если речь идет о парне, то для мужчин не имеет значения, торгуется он или нет».
В этом исследовании Боулс и ее коллеги разделили 119 добровольцев на разные группы и предоставили им описания кандидатов мужского или женского пола, которые пытались договориться о большей заработной плате на гипотетическую работу, вместе с описаниями кандидатов, которые принимали предложенную зарплату. Добровольцев просили определить, наймут ли они данных кандидатов, которых описывали как одинаково талантливых и квалифицированных. Хотя переговоры о большей зарплате оставляли неблагоприятное впечатление и для мужчин, и для женщин, Боулс обнаружила, что переговоры в два раза чаще имели негативные последствия для женщин, а не для мужчин.
В последующих исследованиях использовали видеозаписи с актерами, где они просили больше денег или принимали предложенную зарплату. Другая группа из 285 добровольцев должна была ответить на вопрос, хотели бы они работать вместе с людьми, показанными на видео. Мужчины обычно не хотели работать с женщинами, которые просили больше денег, но это не распространялось на мужчин. Женщины были склонны предпочитать кандидатов обоего пола, если они не просили больше.
В последнем исследовании Боулс и ее коллеги предложили 367 добровольцам сыграть роль кандидатов, и им нужно было решать, просить ли больше денег или нет. Женщины гораздо реже просили о большей зарплате, если считали, что их кандидатуру будет рассматривать мужчина, однако мужчины и женщины вели себя примерно одинаково, если считали, что решение будет принимать женщина. Другими словами, участники имели верное представление о том, как мужчины и женщины отнесутся к их просьбе о повышении зарплаты.