Авторка: Энн Коэдт
Перевод: Юлия Хасанова
Источник: Переводческий комитет Радфем-цитатника
Для нашего освобождения мы должны научиться самостоятельно преодолевать последствия интернализации. Нам следует начать с деконструкции представления о том, что мы всего лишь обслуга при мужском эго, остановить систематическое подавление женского эго и сформировать альтернативную личность, здоровую, независимую и уверенную. Другими словами, мы должны помочь друг другу научиться измерять ценность своей жизни не через призму мужского, а по своим критериям.
Радикальный феминизм признает угнетение женщин базовым политическим угнетением, в котором женщины рассматриваются как низший класс по признаку пола. Цель радикального феминизма — политическая организация для разрушения системы половых классов.
Как радикальные феминистки мы осознаем, что вовлечены в борьбу за власть с мужчинами, и что агент нашего угнетения — мужчина, поскольку он воплощает и поддерживает привилегии мужского господства. Хотя мы считаем, что освобождение женщин неминуемо означает и освобождение мужчин от деструктивной роли угнетателей, мы не питаем иллюзий относительно того, что мужчины встретят свое освобождение без борьбы.
Радикальный феминизм — это политика, так как признает, что группа индивидуумов (мужчин) организована для того, чтобы господствовать над женщинами, и сформировала общественные институты, чтобы поддерживать эту власть.
Институты политической власти учреждены с определенной целью. Мы уверены, что изначальной целью мужского шовинизма является получение психологического удовлетворения мужского эго, и что только во вторую очередь он проявляет себя в экономических отношениях. По этой причине мы не считаем, что капитализм или какая-либо другая экономическая система — это причина женского угнетения, так же как не считаем, что женское угнетение исчезнет в результате чисто экономической революции. Политическое угнетение женщин имеет собственную классовую динамику; эту динамику следует рассматривать в контексте того, что ранее считалось «неполитическим» а именно, политики эго.*
Таким образом цель мужской властной группы — в удовлетворении потребности. Эта психологическая потребность исходит из господского базиса мужской идентичности — что мужская идентичность существует благодаря возможности властвовать над женским эго. Мужчина строит свою «мужественность» прямо пропорционально своей способности превосходить женское эго, и черпает силу и самоуверенность в этом процессе. Эта мужская потребность в известном смысле обезличена, при всей своей деструктивности. Она исходит не из желания навредить конкретной женщине, над которой он доминирует, и уничтожить её; источник этого — потребность в ощущении власти, для чего нужно разрушить и подчинить её эго. Жестокость к женщинам — это производный эффект; мужчина ненавидит женщину тем сильнее, чем меньше удовлетворяются его претензии на мужскую власть. Схожим образом неудачи в утверждении власти среди других мужчин (как у белых бедняков), могут заставить его канализировать свою агрессию по отношению к женщинам, так как они являются одной из немногих политических групп, с которыми он всё ещё может упражняться в могуществе.
Будучи женщинами, мы живем в мужских властных структурах, и наша роль неизбежно становится отражением мужской роли. Наши услуги — это услуги мужскому эго. Мы получаем вознаграждение в зависимости от того, насколько хорошо мы несем свою службу. Наше мастерство — наша профессия — это наша способность быть женственными, то есть приятными, милыми, пассивными, беспомощными, отдающими и сексуальными. Другими словами, быть всем, что помогает заверить мужчину в его превосходстве. Если у нас получается, нас вознаграждают. Мы «удачно» выходим замуж; с нами обращаются с отеческим снисхождением; мы считаемся успешными женщинами; даже можем вести «женскую колонку» в газете.
Если мы не соглашаемся обслуживать эго, и вместо этого ставим себя на первое место в своем мире, мы лишаемся доступа к любым альтернативным средствам выражения своих требований. Решающие позиции в самых разных сферах деятельности закрыты для нас; активизм в политике (правой, левой или либеральной) невозможен для нас за исключением роли помощниц; наши попытки творчества априори считаются несерьезными по причине нашего женского пола; наша повседневная жизнь рассматривается как череда неудач, так как мы не стали «настоящими женщинами».
Экономическое подавление выражается в низкой оплате женской работы, эмоциональное — в лишении человеческих отношений за отказ от подчиненной роли. Мы заключены в систему отчуждения, так же как работник в капитализме вынужден продавать свои экономические услуги системе, устроенной против его собственных интересов.
Угнетение женщин проявляется через определенные институты, сформированные и сохраняемые для того, чтобы держать женщин «на своем месте». В их числе институты брака, материнства, любви, сексуальных проникновений (объединяемые в институт семьи). С помощью этих институтов женщин приучают привязывать свои биологические половые различия к своему человеческому потенциалу. «Биология — это судьба», — говорят женщине; поскольку она способна вынашивать и растить детей её убеждают, что это её функция, а не опция. Способность к деторождению становится аргументом в пользу брака, чтобы заполучить мужчину, который будет экономически поддерживать её и «принимать решения». Из-за своей физической способности к сексуальному проникновению женщине внушают, что это тоже её функция, а не свободный акт, в котором она может участвовать как человек.
В каждом случае её половые отличия становятся основанием для её закрепощения, в то время как мужские половые отличия подразумевают доступ ко всем сферам человеческой деятельности.
Любовь в контексте отношений между мужчиной и женщиной становится эмоциональным цементом для поддержания отношений господства-подчинения. Мужчина «любит» женщину, которая хорошо исполняет свою подчиненную, стимулирующую его эго, роль. Женщина «любит» мужчину, которому она подчиняется, это, в конце концов причина, почему она «живет для него». ЛЮБОВЬ, чудесным образом систематически избегающая анализа, становится эмоциональным обоснованием для подчинения одного эго другому. И предполагается, что естественная функция каждой женщины — любить.
Радикальный феминизм утверждает, что популяризируемая версия любви используется для того чтобы затуманивать и оправдывать угнетение женщин мужчинами, и что в реальности не будет никакой настоящей любви, до тех пор пока потребность в контроле над достижениями другого не будет заменена на любовь к достижениям этого другого.